"Дж.Лэрд. Пустоцветы Меотиды (Ричард Блейд. странствие 3)" - читать интересную книгу автора

будет ждать и считать дни, склоняясь над подмигивающим разноцветными
огоньками пультом.
- Ну, Ричард... - его светлость положил руку на рубильник. - Желаю
вам всего, что вы тут нафантазировали... Солнышко, дворцы, женщины...
- И никаких мексиканских кактусов?
- Никаких, клянусь вам!
- Тогда я готов.
Рубильник пошел вниз, и Блейд, сжавшийся в ожидании боли, вдруг понял,
что колпак коммуникатора, огромный и тяжелый, как Эверест, валится прямо ему
на голову. В следующий миг колпак расплющил его, и Ричард Блейд перестал
существовать.


Глава 2

Первым его ощущением был грохот. Громоподобный рев, который бил в череп
так, словно над ухом у него гремели сотни отбойных молотков, вгрызающихся в
неподатливый камень. Постепенно этот жуткий рев становился все тише и тише,
словно источник его удалялся куда-то, оставив измученного человека в покое.
Вскоре Блейд слышал только мощный отдаленный гул, превратившийся затем в
мерное и успокоительное рокотание; казалось, что громовую симфонию отбойных
молотков сменила негромкая соната гудящего пчелиного улья.
Он лежал неподвижно, не ощущая ни рук, ни ног, ни твердости почвы под
лопатками. Или под грудью? Он еще не сознавал своего положения в
пространстве, не чувствовал запахов, не видел света - только какое-то
белесое марево плавало перед глазами. Он не сумел бы определить, в каком
положении находится тело - распростерт ли он на спине, скорчился ли на боку
или брошен ничком словно насекомое, которое гигантская рука небрежно
стряхнула на пол. Вкуса он тоже не ощущал; все, что новый мир мог заявить о
себе, улавливал лишь слух. Но первые слова, первые фразы этой неведомой
реальности были на редкость однообразны: ааа-ооо-жжж-шшш; и так до
бесконечности.
Наделенный лишь слухом, Блейд, однако, не потерял способности к
размышлению. Правда, мысли, метавшиеся у него в голове, оставались такими же
однообразными, как воспринимаемые им звуки. Скорее, он осознавал лишь одно:
никогда раньше ему не было так плохо.
Летели минуты - или часы; тянулись недели - или года; неспешной
чередой проходили века - или столетия. Мерный рокот превратился в нежное
мурлыканье, в убаюкивающую музыку ветра и волн. Онемение прошло, и теперь
Блейд чувствовал ласку теплых солнечных лучей на спине, видел мягкий розовый
свет под сомкнутыми веками, ощущал нечто твердое, шероховатое под боком и
бедром. Силы возвращались к нему по капле, сердце все сильнее разгоняло
кровь, пока ее горячие потоки, струи и ручейки не возвратили странника в мир
живых. Наконец он открыл глаза и поздравил себя с прибытием.
Перед ним синей стеной стояло море. Смеркалось. Солнце грело плечи и
спину, и это значило, что лицо его обращено на восток. Темно-голубая
поверхность воды, испещренная белыми барашками, тянулась до самого
горизонта, сливаясь там с небом, почти такого же глубокого сапфирового
оттенка, как морская гладь. Откуда-то снизу доносился тихий гул, и Блейд,
приподнявшись на локте и склонив голову, увидел волны, плещущие у подножия