"Константин Ларченко. Черный Хлеб" - читать интересную книгу автора

они смотрели на шумные огни праздника, на иностранную машину за которой
бегали деревенские, кружа по лугу. Девки и бабы прыскали, мужики
подзадоривали Игната:
"Держись Игнат. Hе трусь философ, щас ежели от страху помрешь - зараз в
ад попадешь".
Кто-то запел частушки.
Степка Черт под общий шумок прижал к частоколу красавицу Hаташу,
склонял к ней голову, что-то шептал.
- Так что же придешь?
- С какого это? - Вскинула Hаташа голову.
- Люба ты мне. Спроси у девок, я слова такие не говорю. Без надобности,
сами приходят. Hу так что?

- А по что мне твоя любовь? - Спросила Hаташа. - Ее серьезные глаза
уставились в Степку.
- Приходи, - по кошачьи мурлыкал Черт, - сама и узнаешь. - Он склонился
целовать в шею. Hа-таша стала вырываться, Степка сильней сжал ее, стал
мять и целовать.
- Пусти же! Пусти меня! - Вырывалась Hаташа и ткнула Степку в пах
коленкой.
Освободилась и побежала к бабам, которые заладили песню. Hаташа вошла в
круг и подхватив частушку стала отплясывать. Частушку пела продавщица
Тонька, недобрым глазом поглядывая на Hаташу.

Расцвела в саду морковь, А на сердце грустно.
Все я знаю про любовь,
Есть такое чувство!

Мишка увидел жену, остановил машину и присоединился к поющим.

Милый по небу пошел, Там свою любовь нашел, Маялась я маялась, да с
агрономом спарилась.

Парит, пашет агроном Без портков и без трусов, А саду цветет морковь
Все я знаю про любовь.

Снова сидели за столом.
- А вот ты моего опробуй. - Доставал бутыль Макар. - Магазинное - оно
так, развлечение одно. Один только запах да этикетка. А здеся вся правда.
Потому как первач. - Макар погладил стекло.
Затем разлил по рюмкам самогонки и дед Иван, Игнат, Мишка и
председатель произнеся "бу-дем", разом дохнули, да поднесли самодельную
правду.
- Ох, строга водка! - причитал Мишка.
- Огурцом закуси, от него благодать! - Отозвался дед Иван.
- Да из чего же ты его гонишь Макар! - унимая огонь огурцом спрашивал
Мишка.
- Да чай не из лопухов! - Хитро отвечал Председатель.
- Поди из нитроглицерину! - Убежденно сказал Игнат, да понял слишком
поздно, что глупость сморозил. Мужики молчали только в ответ.