"Наталья Лапикура, Валерий Лапикура. Покойник по-флотски ("Инспектор и кофе" #1) " - читать интересную книгу автора

Чоколовке - "Массив Первомайский". В народе - "чокнутый массив" или
"Чмоколовка". Кто первые ордера с кровью вырвал? Льготники. И не простые
ветераны войны, а инвалиды первой группы: онкология, чахотка в стадии
агонии, три инфаркта подряд и все такое прочее. Так и не удивительно, что не
успели выехать строители, как на массиве прописались машины "скорой помощи",
а за ними - автобусы из бюро ритуальных услуг. Еще на стадии заселения
многих "ответственных квартиросъемщиков" в их мечту - отдельные квартиры -
вносили на носилках и под капельницей. Но разве хочешь - надо! Инвалид
первой группы с хорошим диагнозом - туберкулез, например, - это уже не
просто лишние метры, а и отдельная комната! За это стоит жить и умирать.
Так что не случалось ничего удивительного, если на этой самой
Чмоколовке новоселье резко переходило в поминки. И вот представь себе:
весна, каштаны цветут, окна раскрыты, в каждой квартире народ празднует
конец собачьей жизни в общежитиях, подвалах, чужих углах и коммуналках. А на
верхнем этаже умирает один счастливый ветеран, так и не осознав радость
момента. Потому что его из реанимации под расписку забирали, чтобы ордер не
сгорел. Успели! Отдал Богу душу уже тогда, когда его через порог перетащили,
предварительно прописавши, а это главное. Ну, родня гроб заказала, покойника
обрядила, автобус вызвала, оркестр уже под окнами. Но ветеран был довольно
упитанный, его еще живым в квартиру на руках заносили, так как носилки на
лестнице протолкнуть не получалось. А уж как положили в гроб, так он не то
что в лестничную клетку не вписывался, - в дверь пронести невозможно, хоть
стену круши. Однако злость и отчаяние активизировали фантазию родных и
близких покойника до уровня черного юмора.
Весь дом новоселье гуляет, народ пьет, поет и танцует. Когда вдруг
сначала со двора грянул похоронный марш: "Дядюшка умер, ох и жалко нам
его-о-о, он нам в наследство не оставил ничего-о-о..." А потом сверху вниз,
мимо раскрытых окон, на канатах гроб поплыл, как шлюпка с "Титаника". Ну,
кто просто в обморок упал, с кем истерика, те, кто покрепче, музыкантам
трубы на головы одевают, опечаленные родственники в ответ счастливых
новоселов колошматят. Собаки лают, дамы визжат, дети плачут, "скорая" воет,
милиция матерится, и только забытый покойник под стеночкой отдыхает, потому
что лишь ему одному все до лампочки.
Одно слово: "Тетя хохотала-а-а, когда она узнала-а-а, что он нам в
наследство не оставил ни...чего". Музыка Шопена, слова народные...
Вот я и говорю: дом, в котором жил прапорщик, - это уже не панельный
ад, а нечто человеческое. А однокомнатная квартира - светлая мечта молодого
специалиста. Чистенько, убрано, пол в комнате лаком вскрыт, хоть брейся над
ним. Из кухни свежей импортной мастикой приятно пахнет. Не то, что в наших
управленческих коридорах, где раз в год так отечественной натрут, что потом
месяц чихаешь. Правда, у меня в подсознании что-то шевельнулось: муж исчез,
вероятно, навсегда, а она порядок наводит. А потом подумал: что ж ей,
изображать Ярославну на стене Путивльской, музыка Бородина, слова
неизвестного автора? Потому-то и ищет себе домашнюю работу, чтобы отвлечься.
А вдруг муж заявится живехонький и спросит: что же это ты, хозяйка
задрипанная, без меня и квартиру позабросила?
На кухню я сам напросился, потому, что лакированных полов я как-то
опасаюсь. Даже в сухую погоду такое впечатление, что за мной грязные следы
остаются. Сидим, разговариваем, она чаю предложила. Я пью, женщина чашкой
руки греет. В августе. Нервное... Чего-то нового она за эти дни вспомнить не