"Борис Лапин. Первый шаг (Авт.сб. "Первый шаг")" - читать интересную книгу автора

юности пришлось расплачиваться разочарованием.
Полине казалось, Свен меньше всего подходит для роли командира. Правда,
само это слово уже потеряло первоначальный смысл, истинными командирами
были, пожалуй, только Джон и Алекс, уже Фреда точнее следовало бы называть
старейшиной коллектива или даже главой семьи. Тем более Свен. Он так и не
пришел в себя после свалившейся на них беды. Ему явно не хватало энергии,
целеустремленности, умения мыслить масштабами экспедиции. Да и в характере
его преобладала созерцательность, какая-то болезненная углубленность в
суть незначительных вещей и явлений, стремление чего бы то ни стоило
докопаться до этой никому не нужной сути. Философствования Свена, его
житейская неприспособленность раздражали Полину. Она старалась помогать
ему во всем и по возможности не выказывать его слабости перед младшими, но
Александр и Люсьен уже многое понимали.
И опять время сделало свое: постепенно утихла боль утраты, и быт,
заменяющий на Корабле жизнь, опять привел все в норму. Полина родила дочь,
назвав ее в честь бабушки Мартой. Материнство смягчило Полину, еще больше
привязало к детям, к хозяйству, и она вскоре научилась прощать Свену то,
что можно прощать мужу, близкому человеку, но не командиру. А вслед за
этим пришла любовь, совсем непохожая на ту первую юношескую влюбленность,
- спокойная, глубокая, зрелая. Правда, Полина не знала, полюбил ли ее
Свен, и никогда не спрашивала об этом. Она привыкла думать, что полюбил,
хотя он и не забывал Марго, Впрочем, ревность к памяти соперницы давно уже
не тревожила Полину.
Она была вполне счастлива; дети росли здоровыми, добрыми, работящими;
со Свеном ее связывала все крепнущая взаимная привязанность; и,
размечтавшись, она уже видела у своей груди вторую дочь, потому что
Кораблю нужна была девочка; и с удовлетворением поглядывала на старших -
на быстро мужавшего Александра и хорошенькую Люсьен, очаровательно
красневшую под его настойчивым взглядом, совсем как Марго краснела
когда-то под взглядом Свена. И если иногда ее смущало слишком раннее
повзросление детей или слишком перевешивающая чувства рассудочность, то на
другой день радовала шаловливость и непосредственность. Ей не раз
приходило в голову, что уж им-то, Третьему поколению, нисколько не мешает
замкнутость пространства, что они, даже не слышавшие из первых уст
рассказов о Земле, воспринимают ограниченный мир Корабля, как единственно
возможное, данное от природы.
Как, наверное, тосковали по Земле те, Первые! Но уже для нее Земля была
полуреальностью, полусном. А Третье поколение - это поколение Корабля, они
родились здесь и воспитывались людьми, родившимися здесь. Едва ли они
представляют себе Землю как мир, для них она всего лишь планета, подобно
тому как звезда, к которой они летят, всего лишь звезда. Точка на карте
вселенной, не больше.
Однажды Полина спросила Александра и Люсьен:
- Вам хотелось бы на Землю?
- Н-нет, - замотала головой Люсьен. - Я не знаю, какая она, Земля. Там
очень много незнакомых людей, я просто растерялась бы.
Александр, прежде чем ответить, подумал.
- Здесь, на Корабле, наша родина, нам хорошо здесь. А на Землю... разве
что посмотреть одним глазом, какая она. А насовсем - нет!
Полина и пожалела их, и позавидовала.