"Алексей Ланкин. Лопатка" - читать интересную книгу автора

родителями: не глисты ли у мальчишки? В сонный час опять боли голова:
Семёнов писается во сне, из-за этого Карпенко его с утра и дразнил, так
перед сном отправить его в туалет, а как заснёт, через полчаса поднять и
опять в туалет. Плохо, если товарищи опять просмеют. В этот раз с ним
обошлось, но Карпенко, когда Рита будила Семёнова, подглядывал из-под одеяла
и хихикал, а потом разбудил Гущина на соседней койке. С ним вдвоём они
сначала шептались, а потом стали отламывать от раскладушек пружинки и вязать
из них цепочку. Что ты будешь делать? И непорядок, и наказывать не хочется.
Скучно же пацанам, кто виноват, что им днём не спится? Позаниматься бы с
ними отдельно, да в сонный час у воспитателя дел по горло: только и есть это
время на заполнение разных ведомостей, дневника группы и прочих бумажек.
Если разобраться, никому эта писанина не нужна, да начальство требует - куда
денешься?
Дальше - больше. К полднику детей разбуди, кого и одень. Потом опять
прогулка, после прогулки игры и ужин. И когда за ребятнёй стали приходить
родители, Рита взглянула на часики и ахнула: матушки, оглянуться не успела,
как день прошёл. Сейчас бы бежать домой да отводить Татьянку к Виктории, но
Наташку разве попросишь присмотреть за детьми? Она и своих-то бросает, не
дождавшись последнего родителя, а на Ритиных и вообще наплюёт. Родители
нынче злые: не дай Бог, обнаружат, что их чадо скучает без воспитателя.
Сразу и к заведующей жаловаться, и к самой воспитательнице скандалить. Они
думают, что у них у одних заботы, а воспитатель вроде как и не человек и
своих детей у него нет. Нет, уж лучше дотерпеть, пока всех разберут - а
между тем Вичке позвонить, попросить, чтобы она Татьянку сама взяла.
Живёт-то недалеко.
Виктория поломалась для понту , но за Татьянкой пошла. Ничего, пусть
промнётся ножками - Рита, когда надо, ей тоже много делает. Одни постоянные
разборки с её кавалерами чего стоят: то от одного её прикрой, то от
другого... Да! Татьянке лишний раз перезвонить, сказать, чтобы тётю Вику
слушалась и чтобы плакать не вздумала. Вроде обошлось.
Повезло: мамаша Кротова не сильно задержалась и с расспросами не
приставала. А то она всё норовит: и как её сыночек кушал, и как спал, и не
обижали ли его? Бывают же такие родители! Другого не поймаешь, чтобы о
важном сказать, а эта готова по полчаса из пустого в порожнее. По её, только
один её Витечка хороший, а все остальные отпетое хулиганьё.
На улицу из садика Рита выскочила, как из молотилки, но подкраситься и
волосы поправить всё же не забыла. Если на улице мужики глаз класть
перестанут, то и сама потеряешь уверенность в себе. Наглость - второе
счастье. Вичка так говорит, у которой этой наглости на десятерых. Себя Рита
наглой не считает, но иной раз приходится и обнаглеть. Иначе нельзя.
Цокая по тротуару каблучками и бессознательно отмечая, что с мужскими
взглядами сегодня всё в порядке, Рита первый раз с начала рабочего дня
толком подумала про Фёдора и засмеялась. (Люди подумают: вот ненормальная!)
Помнила она о нём весь день, но задержаться мыслями времени не было, только
чувствовала особый подъём и особую бодрость к делам. А вот по дороге домой
как раз об этом и подумать. Прислушаться к ёкнувшему сердцу: что-то будет?
В том, что без койки дело не обойдётся, Рита не сомневалась. И она не
девочка, и он явно не из тех, кто повздыхает и отошьётся, услышав дежурное:
Что ты делаешь? Зачем тебе это? В койке тоже по-разному проходит, но тут
Рита была как-то спокойна: уж когда такому крепкому да уверенному попадёшь в