"Елена Ланецкая. Одолень-трава (Сказка)" - читать интересную книгу автора

- Ну, ту, в которой сказано, что Скучун заболел книжной болезнью и только я
одна могу спасти его...

- Нет, деточка, не я, но тот, кто отправил тебе послание, написал в нем
истинную правду! Скучун наш действительно в опасности и, быть может, только
тебе удастся спасти его.

- Ох, где же он, как он? Пожалуйста, расскажите мне все поскорее, старый... -
Ксюн запнулась, - я прямо не знаю, как вас и называть...

- Зови меня просто дедушкой. Меня и Скучун так зовет. Да-а-а... Скучун,
Скучун... Столько событий случилось этой весной, столько событий... А записку
написал кто-то посвященный во все эти таинственные события. Совершенно
таинственные, совершенно, да-да... Ты думаешь, завеса тайны приоткрылась для
меня, когда я стал Хранителем Личинки? Ни чуточки! И сейчас, летом, я знаю о
ней столь же мало, как и весной. Я так ни разу и не видел ее... А все мои
привилегии - только ключ от древних монастырских катакомб, где пребывает она,
да звание Хранителя... И стоит лишь мне появиться там, под арочными сводами,
как стая синих бабочек устремляется мне навстречу, окружает со всех сторон
живой завесой, и уже ничего, кроме трепета крыльев, разглядеть невозможно.

- Так значит, даже вы не видали Личинку?

- Ни разочка! Ее тайна сокрыта от нас. Но я с этим уже смирился.

- Урч, но в чем же тогда ваша работа?

- Я должен следить, чтобы вход в катакомбы был заперт и никто, кроме меня, не
смог проникнуть туда. А знаешь, Ксюн, иногда оттуда доносится удивительная
музыка, она завораживает душу, прозрачная, как горный хрусталь! Там еще
что-то звенит, а по ночам слышно пение. Я, бывает, часами засиживаюсь под
этими сводами, глядя, как дрожат крылья бабочек, и слушая чьи-то неслыханные
ночные песни. Меня в эти минуты охватывает радостное волнение, я чувствую
прилив сил, и хочется сделать что-нибудь важное... Не знаю отчего, но
поблизости от Личинки душа моя ликует, она словно покидает тело и порхает
вместе с синими бабочками! И на память сами собой приходят стихи. Представь
себе, я, старый дурак, сижу на полу в катакомбах, блаженно улыбаюсь и читаю
стихи... Вслух. Как мальчишка!

Старый Урч, кряхтя, присел перед камином и принялся ворошить кочергой
полыхавшие поленья. Он замер перед огнем, словно завороженный, и глубоко
задумался о чем-то, будто позабыв о своей гостье.

Ксюн в нетерпении кусала губы, ковыряла заусенцы на пальцах - время шло,
пауза затянулась. Наконец, она не выдержала:

- Дедушка! Так что же случилось со Скучуном? Что у него за книжная болезнь
такая?..

- Ах, да! - Урч, вздрогнув, оторвался от языков пламени. - Ты уж прости меня,