"Луис Ламур. След Кайова (Вестерн) " - читать интересную книгу автора

северной красовались добротные усадьбы респектабельных бизнесменов. Туда не
разрешалось ступать ни одному погонщику.
Поставив стадо отдохнуть на чахлой траве за железной дорогой, прежде
чем выехать в город, все парни как один почистили ружья, сполоснули шеи и
стряхнули пыль со шляп, потом загнали пятнадцать крепких лошадей в стойло и
еще пятнадцать лучших оставили у заставы.
Кое-кто брался за такую работу исключительно из-за денег, но
встречались и другие, упоенные только им понятной неукротимой романтикой,
те, в которых жила неподдельная любовь к приключениям.
Необузданными и суровыми были люди, клеймившие скот "Поваленной
литерой Б". Только двоим из нас перевалило за тридцать, мне и повару
стукнуло тридцать пять, а некоторым не исполнилось еще и двадцати. Наше
появление в городе означало заработок для девиц с панели и бойкую торговлю
спиртным для трактирщиков; коммерсанты с опаской поглядывали на тощих,
смуглолицых молодых дикарей и терпели их внезапное вторжение исключительно
ради денег, которые они приносили.
Я совершал свой пятидесятый перегон и помню, как зарождались и
развивались города на трассе из небольших огороженных участков, крошечных
поселков и других городов, терявших свое лицо. Но видеть мне довелось и
конец одного из таких городков, не оставившего после себя ничего, кроме
шрамов на земле, быстро залеченных растительностью прерии.
В тот год молодому Тому Ланди исполнилось девятнадцать, ровно столько,
сколько каждый мог пожелать себе, но он еще не успел оставить свое сердце
ни одной девушке там, в Техасе.
Он был единственным среди нас, кто подался на север за мечтой, ибо
искал девушку. Не такую, с которой хорошо только в минуты страсти, а такую,
с которой можно вести долгие беседы под луной, как и он жаждущую
ослепительной красоты молодой чистой любви, способную понять и оценить его
пылкую поэтическую натуру.
И я, который не впервой ехал рядом с ним, видел, как он рос и из
мальчика превращался в мужчину, лучше всех знал, что с ним происходит,
поскольку мое сердце пело свою собственную песню любви под аккомпанемент
лошадиных копыт, а в душе звучали те же самые нежные и трепетные бубенцы.
Девушка стояла на веранде перед лавкой, и из-под руки разглядывала
нас, чинно въезжавших в город, и вдруг солнце золотым зайчиком заиграло в
ее волосах, а взгляд юной красавицы упал на Тома.
Она смотрела на него так открыто и улыбалась ему так искренне, как это
бывает только в счастливой, безоблачной юности и несет в себе больше
пьянящего зелья, чем все вино, проданное в баре самого многолюдного салуна.
Том уже несколько дней не брился, дорожная пыль толстым слоем
покрывала его одежду, но он ловко соскочил с седла и направился к ней.
Стушевавшись, она окинула его пристальным, оценивающим взглядом, затем
повернулась и вошла в лавку. Ее последний беглый взгляд ничего не обещал,
но и не отвергал.
Сняв шляпу, Том стоял изумленный. Его волосы развевались на ветру.
Сердце страшно колотилось, готовое вырваться и побежать вслед за ней.
Поодаль наблюдал за происходящим Джон Блэйк. Перекатив черную сигару в
другой угол рта, он многозначительно глянул на меня, покачал головой и
побрел прочь по улице.
Том вернулся к своей лошади.