"Сидни Ламберт. Ложь и любовь " - читать интересную книгу автора

серьезных постановок только участвовала каждый год в фестивале "Театральные
представления". Он проходит у нас в августе или сентябре, но этот театр не
такой. Авангардное искусство.
- Почему же вы не пошли в актрисы? - поинтересовался Дэвид. - У вас
отлично получается.
- Видите ли, - стала объяснять Мишель, - у нас в городе фестиваль
проходит в течение десяти дней. За это время я успевала участвовать во
многих постановках и слишком уставала. Сперва мне казалось, что театр - вся
моя жизнь, но потом я поняла, что не смогу связать себя с этим увлечением до
конца дней. Представив, что все станет одним сплошным фестивалем, я поняла,
что не способна на такие жертвы ради искусства.
- И потому решили стать искусствоведом, - закончил за нее Жюльен.
- Совершенно верно, - улыбнулась Мишель. - И думаю, что не ошиблась в
выборе. Я не создана для вечных репетиций, суматох гастролей и всего
прочего, связанного с актерской жизнью. Ну, вот мы и пришли.

Девушка остановилась у четырехэтажного дома, по всей видимости довольно
современного, но стилизованного под дома Большого Базеля. Черепичная
двухскатная крыша с арочными окнами, со вкусом украшенный фасад, изящные
маленькие балкончики - все в нем напоминало старинный особняк.
- Деньги я верну вам завтра, - пообещала она Митчеллу. - И еще раз
спасибо.
- До свидания, - кивнул Дэвид.
- До свидания, мисс. - Жюльен отвел одну руку назад, как бы придерживая
фрак, и поклонился, как это делали аристократы прошлого века, - опустив
глаза и выражая этим крайнюю степень почтения. - Я приду к вам ночью - петь
серенады под окном. Этот порог отныне...
- Жюльен, - одернул друга Дэвид. - Перестань смущать девушку.
Мишель смотрела на своего преподавателя античного искусства, улыбаясь.
Все студенты уже давно привыкли к его выходкам. Покинув Францию, Жюльен
Этьен остался истинным сыном своего отечества и на чужбине. Он не замечал,
что его поведение иногда переходит границы общедозволенного, но если у
других французов эта развязность, излишняя порой свобода ощущалась
иностранцами именно как нарушение каких-то норм, то у Этьена она выглядела
весьма милой чертой замечательного характера. Швейцарские коллеги поначалу
сочли его болтуном и даже были шокированы, но в скором времени аннулировали
все свои претензии. Жюльен был отличным специалистом в своей области.
Студенты тоже немного удивились, когда на первой же лекции их преподаватель
принялся вдруг изображать слепого Гомера, потерявшего страницу из рукописи
"Илиады", но потом привыкли и с удовольствием посещали его занятия. Иногда,
правда, они превращались в чистой воды комедии, особенно если студенты
начинали задавать какие-то нелепые вопросы, но зато в конце курса все сдали
"античное искусство" великолепно. Изображенное в таких ярких, живых
картинах, оно осталось в памяти студентов во всех подробностях. И Жюльен
Этьен там, кстати, тоже остался, причем тоже во всех подробностях. Легенды о
его неординарности переходили из уст в уста, шутки, выражения стали
афоризмами.
Удивить Мишель таким обещанием было практически невозможно. Наверное,
она спокойно восприняла бы появление Жюльена с гитарой под ее окном часа в
четыре утра.