"Гарольд Лэмб. Сулейман - султан востока " - читать интересную книгу автора

галереи мечети, над тысячами склонившихся в молитве голов. Маленькие огоньки
масляных ламп не могли хорошо осветить помещение мечети, построенное еще его
дедом.
Напротив Сулеймана за кафедрой стоял необычный проповедник, державший в
одной руке ятаган, а в другой - Коран. Когда имам резко возвышал голос, с
купола мечети над головой доносилось слабое эхо. Голос и эхо в унисон
произносили:
- Да будет милостив Аллах, всемилостивейший и милосердный, к султану
султанов, правителю правителей, тени Аллаха на земле, господину двух миров,
господину Белого и Черного морей.., султану Сулейман-хану, сыну султана
Селим-хана.
Итак, его имя было упомянуто в молитве. Теперь он был признанным
султаном.
Еще до того, как умолкло эхо, его неподвижное тело пронзил импульс
страха. Он один высоко вознесся над другими. Согласно своему титулу, стал
главой янычар, среди которых не имел ни одного друга. Стал вождем народа,
который был сформирован его предками, их разумом, волей и доблестью. Однако
что представляет собой турецкий народ на самом деле, помимо того что сотни
тысяч людей разного рода собрались на какое-то время в пределах большой
территории земли, чтобы повиноваться его приказам?
Более того, Сулейман был назван главой ислама - тенью всемогущего
Аллаха, о котором он знал меньше, чем проповедник, стоявший за кафедрой
напротив него. Последний звук эха замер в воздухе. А ведь на самом деле он,
Сулейман, не более чем сын Селим-хана...
Через несколько дней венецианцы во дворце Балио, расположенным за
голубыми водами бухты Золотой Рог, ознакомились с донесениями своих шпионов,
дали оценку и прогноз того, как может повлиять правление нового султана на
европейские дела.
Бартоломео Контарини писал: "Ему не более двадцати пяти лет. Он высок и
жилист, у него длинная шея, лицо худощаво и очень бледно. На лице - некое
подобие усов. Он весьма обходителен. Имеется в виду, что он умный господин,
учитывая его образованность. Люди разных сословий ждут от его правления
блага".
Такого рода донесения были отправлены в обеспокоенную Синьору Венецию с
первой же быстроходной галерой, вышедшей из бухты Золотой Рог.
Осенью 1520 года от Рождества Христова гонцы с мешками этих донесений
поспешили в Рим. Молодой папа - Лев X, подлинное имя которого было Джованни
де Медичи, вознес благодарность Богу за то, что турецкий террор
приостановился, если не прекратился вовсе, потому что султан османских
турок, который, подобно вспышке молнии, пронесся над Азией и вторгнулся в
Европу, умер, не причинив ей больше вреда. Разве он не был фанатичным
приверженцем пророка Мухаммеда?
Паоло Джовио, любимый толкователь Льва X, врач, увлекающийся анализом
международных событий, заметил в том же духе: "Папа Лев, узнав о смерти
Селима, дал указание провести молебны во всех соборах Рима и чтобы верующие
приходили туда молиться без обуви".
Эти новости очень рассеянно, по своему обыкновению, слушал в Париже
отпрыск Дома Валуа Франциск I. Париж от Константинополя отделяло огромное
расстояние, а Франциска уже называли первым дворянином Европы.
По стечению обстоятельств, все эти престолонаследники Европы,