"Лазарь Лагин. Патент "AB" (Фантастический памфлет, 1946)" - читать интересную книгу автора

Самый маленький и самый универсальный артист в мире!
ТОМАЗО МАГАРАФ
Все должны видеть!
Все должны видеть и слышать!
ТОМАЗО МАГАРАФА!
Только в первоклассном мюзик-холле
"ЗОЛОТОЙ ПАВЛИН"!

Доктор Попф несколько раз перечитал это объявление, с минуту что-то
обдумывал, беззвучно шевеля губами, потом вскочил с кресла, торопливо
уложил чемодан, тщательно завернул в вату и спрятал в бумажник несколько
стеклянных ампул с зеленоватой жидкостью и спустился в столовую, где его
уже ожидала яичница.
- Правда, интересно? - протянул он жене газету с объявлением.
- Очень! - со вздохом согласилась Береника. - Но, увы, это не в
нашем проклятом Бакбуке, а в Городе Больших Жаб.
- Что ты говоришь? - притворно ужаснулся доктор Попф. - Скажите
пожалуйста! Действительно, не в Бакбуке!.. В таком случае, придется нам,
старушка, съездить на парочку деньков в Город Больших Жаб...
Через три часа супруги Попф отбыли из Бакбука. Утром следующего дня
они были уже в Городе Больших Жаб, а в девять часов вечера бесконечно
счастливая Береника сидела рядом со своим мужем в огромном, залитом светом
зрительном зале мюзик-холла "Золотой павлин". Все ее радовало, все ее
забавляло, все было совсем не так, как в опостылевшем Бакбуке.
- Правда, очаровательно? Ну, согласись, что это просто прелесть! -
теребила она то и дело доктора Попфа, почти не обращавшего внимания на
эстраду.
- Да, да, конечно, - рассеянно отвечал он, - очень здорово! - И
снова, углублялся в размышления.
Зато он ни на секунду не мог оторвать глаз от сцены, когда на ней
появился, наконец, Томазо Магараф, крохотный, но очень пропорционально
сложенный и миловидный молодой человек с повадками и апломбом знающего себе
цену бывалого столичного артиста. А артист он оказался действительно
универсальный: он лихо и не без приятности сыграл на детской скрипочке
менуэт Моцарта, потом на саксофоне - модную песенку: "Ты совсем
рассыпался, мой старый автокар", презабавно отшлепывая при этом подошвами
своих крохотных лакированных туфелек чечетку, потом тоненьким голоском
очень жалостно спел другую песенку: "Мамми, моя мамми, я твой милый бэби",
вызвав бурю растроганных аплодисментов.
Отвесив поклон публике, он скрылся за кулисами и через несколько
секунд с грохотом вернулся на эстраду верхом на низеньком мохнатом пони.
Теперь Магараф был уже не во фрачной паре, а в живописном одеянии ковбоя. В
правой руке у него было ружьецо, из которого он на полном скаку расстрелял
полдюжины фаянсовых тарелочек, подбрасываемых униформистом. Потом он
спешился, заставил лошадку лечь и из-за ее спины швырнул в зрительный зал
бумеранг. Бумеранг, описав замысловатую траекторию, послушно вернулся к
Магарафу и упал у его ног мягко и бесшумно, как осенний лист. Дальше
последовало жонглирование разными предметами верхом на пони. Особенно
эффектно Магараф орудовал горящими факелами и двенадцатью широкими
китайскими ножами.