"Лазарь Лагин. Голубой человек" - читать интересную книгу автора

обеспечивающей правильной партийной линии...
На другой день весь детдом знал уже и о том, что Александра Степановна
назвала нескольких кружковцев историками-марксистами, и насчет того, что
она отстранена от руководства их кружком.
В чемоданчике среди учебников, тетрадок и альбомов с марками у
Антошина осталась книга старого большевика, Сергея Мицкевича "Революционная
Москва" с дарственной надписью: "Старому другу, боевому соратнику,
твердокаменной большевичке Александре Степановне Беклемишевой от автора с
уважением и любовью". Юра обернул переплет вместе с титульным листом в
газету и в свободное время перечитывал эту толстую и очень интересную
книгу, и ему казалось, что Александра Степановна, сидит рядом и повторяет
ему слова, сказанные ею совсем недавно: "Только, Юра, побережнее с этой
книгой. Она, мне дорога, как память. Вернешь, и я тебе дам другую, очень
редкую, - воспоминания о Владимире Ильиче...".
Пришел новый, четвертый по счету руковбдитель кружка. Он был лучше
первых двух, но не шёл ни в какое сравнение с Александрой Степановной.
Ребята занимались лениво, через пень-колоду.
Зато "историки-марксисты" всерьез увлеклись астрономией. Они мастерили
себе подзорные трубы из картонаи очковых линз, с риском сломать себе шею и
получить тройку по поведению карабкались по ночам на крышу, чтобы наблюдать
звездное небо, распознавать созвездия и, чем черт не шутит, открыть
какую-нибудь новую планетуили, на худой конец, астероид. Они до отвала
наглоталиеь популярных книжек по астрономии и космогонии, безуспешно
хлопотали перед директором об учреждении при детдоме любительской
обсерватории или, в крайнем случае, разрешить им лазить на крышу для
ведения астрономических наблюдений.
Прошло еще несколько месяцев, и "историки-марксисты" маленько поостыли
и к вопросам мироздания. Заисключением одного, который время от времени
отпрашивался в Москву, в планетарий, на заседания астрономического кружка.
Двое других всерьез занялись шахматами, а Юра Антошин вдруг
почувствовал неудержимое влечение к пению.Точнее, не вдруг, а когда
выяснилось, что некая Галя Бредихина, на которую он еще год тому назад не
обращал никакого внимания, занимается в хоровом кружке. У Юры оказался
неплохой слух и не очень силъный, но красивоготембра голос, и он вскоре
стал признанным солистом на детдомовских праздничных концертах. Он и
теперь, работая контролером по печатным схемам транзисторного цеха большого
московского завода, с удовольствием, участвуетв заводской самодеятельности.
Если бы он не учился на заочном факультете Энергетического института, ему
былабы прямая дорога в музыкальную школу для взрослых. Руководитель кружка
не раз говорил ему, что у него "имеются данные"...
Теперь читателю должно быть ясным, почему Антошин бросил в сердцах
трубку, услышав, как несправедливо иуничижительно Галина назвала его
"историком-марксистом".
Как-то ранней осенью, как раз тогда, когда он, заткнув уши, готовился
к экзаменам для поступления в вуз, раздался телефонный звонок. Антошин
раздраженно буркнул в трубку: "Да!" - и услышал удивительно знакомый голос:
- Товарищ Антошин?
- Да, Антошин. - Кто это?
- Мне хотелось бы узнать, почему это в "Друзьях народа" первый выпуск,
а потом сразу третий? А где второй?