"Лазарь Лагин. Старик Хоттабыч" - читать интересную книгу автора

- Нет, именно киноактеров. Понимаешь, они играют в киностудиях, а мы
смотрим их игру в кинотеатрах. По-моему, это понятно любому младенцу.
- Ты болтаешь, прости меня. что-то несуразное, - с осуждением сказал
Хоттабыч. - Но я не сержусь на тебя, ибо не усматриваю в твоих словах
преднамеренного. желания подшутить над твоим покорнейшим слугой. Это на
тебя, видимо, влияет жара, царящая в этом помещении. Увы, я не вижу ни
одного окна, которое можно было бы растворить, чтобы освежить воздух.
Волька понял, что за те несколько минут, которые остались до начала
сеанса, ему никак не растолковать старику, в чем сущность работы киноак-
теров, и решил отложить объяснения на потом. Тем более, что он вспомнил
об обрушившейся на него напасти.
- Хоттабыч, миленький, ну что тебе стоит, ну постарайся поскорее!
Старик тяжело вздохнул, вырвал из своей бороды один волос, другой,
третий, затем в сердцах выдернул из нее сразу целый клок и стал с ожес-
точением рвать их на мелкие части, что-то сосредоточенно приговаривая и
не спуская глаз с Вольки. Растительность на пышущей здоровьем физиономии
его юного друга не только не исчезла - она даже не шелохнулась. Тогда
Хоттабыч принялся щелкать пальцами в самых различных сочетаниях: то от-
дельными пальцами, то всей пятерней правой руки, то левой, то сразу
пальцами обеих рук, то раз пальцами правой руки и два раза левой, то на-
оборот. Но все было напрасно. И тогда Хоттабыч вдруг принялся с треском
раздирать свои одежды.
- Ты что, с ума сошел? - испугался Волька. - Что это ты делаешь?
- О горе мне! - прошептал в ответ Хоттабыч и стал царапать себе лицо.
- О горе мне!.. Тысячелетия, проведенные в проклятом сосуде, увы, дали
себя знать! Отсутствие практики губительно отразилось па моей специ-
альности... Прости меня, о юный мой спаситель, но я ничего не могу поде-
лать с твоей бородой!.. О горе, горе мне, бедному джинну Гассану Аодур-
рахману ибн Хоттабу!..
- Что ты там такое шепчешь? - спросил Волька. - Шепчи отчетливей. Я
ничего не могу разобрать.
И Хоттабыч отвечал ему, тщательно раздирая на себе одежды:
- О драгоценнейший из отроков, о приятнейшчй из приятных, не обруши-
вай на меня свой справедливый гнев!.. Я не могу избавить тебя от боро-
ды!.. Я позабыл, как это делается!..
- Имейте совесть, граждане! - зашипели на них соседи. - Успеете наго-
вориться дома. Ведь вы мешаете!.. Неужели обращаться к билетеру?
- Позор на мою старую голову! - еле слышно заскулил теперь Хоттабыч.
- Забыть такое простое волшебство! И кто забыл? Я, Гассан Абдуррахман
ибн Хоттаб, могущественный из джиннов, я, тот самый Гассан Абдуррахман
ибн Хоттаб, с которым двадцать лет ничего не мог поделать сам Сулейман
ибн Дауд, мир с ними обоими!..
- Не хнычь! - прошептал Волька, не скрывая своего презрения. - Скажи
по-человечески, надолго ты меня наградил этой бородой?
- О нет, успокойся, мой добрый повелитель! - отвечал старик. - К
счастью, я околдовал тебя малым колдовством. Завтра к этому времени лицо
у тебя снова станет гладким, как у новорожденного... А может быть, мне
еще раньше удастся припомнить, как расколдовывается малое колдовство...
Как раз к этому времени на экране кончились многочисленные надписи,
которыми обычно начинается всякая картина, потом на нем появились, зад-