"Сельма Лагерлеф. Новеллы из цикла Невидимые узы" - читать интересную книгу автора

Опять Рустер приучился застегивать сюртук на все пуговицы до самого горла,
чтобы не разглядывали посторонние люди, какая на нем надета рубашка да есть
ли жилет. В просторные карманы он складывал все самое драгоценное из своего
достояния: разобранную на части флейту, плоскую дорожную фляжку и нотное
перо.
Он знал ремесло нотного переписчика и в прежние времена без труда нашел
бы себе работу, да на его беду свет переменился. Год от году в Вермланде все
меньше музицировали. И вот уже гитара на истлевшей ленте и валторна с
выцветшей кисточкой на шнурке отправились вместе с ненужным хламом на
чердак, где уже давно пылились продолговатые, окованные железом скрипичные
футляры. И чем реже Рустеру приходилось брать в руки перо или флейту, тем
чаще он вспоминал про фляжку, и в конце концов стал горьким пьяницей. Не
повезло ему, бедняге.
Ради старой дружбы его еще принимали в окрестных усадьбах. Но встречали
скрепя сердце, а провожали с радостью. От него несло затхлым запахом и
винным перегаром, он быстро хмелел от одной рюмки и начинал нести всякую
околесицу. Гостеприимные хозяева боялись его как чумы.
Однажды под Рождество он отправился в Лёвдаль, к знаменитому скрипачу
Лильекруне. Когда-то Лильекруна тоже жил в компании кавалеров, но после
смерти майорши вернулся на свой крепкий хутор Лёвдаль и остался там жить. И
вот незадолго перед Рождеством, в самый разгар предпраздничной уборки, туда
явился Рустер и спросил, не найдется ли для него какая-нибудь работенка.
Лильекруна дал ему переписывать ноты, только чтобы его занять.
- Уж лучше бы ты его не привечал, - сказала ему жена. - Теперь он
нарочно проковыряется подольше, и нам придется оставить его у себя на
Рождество.
- Пускай уж остается, больше ему некуда деваться! - ответил Лильекруна.
Он угостил Рустера пуншем и водкой, они выпили, и Лильекруна словно
заново пережил с ним былые кавалерские денечки. Однако у Лильекруны было
тоскливо на душе. Он, как все, тяготился Рустером, хотя и старался не
подавать вида, свято чтя законы дружбы и гостеприимства.
В доме у Лильекруны праздничные приготовления начались за три недели до
Рождества. Хлопот было много, и все домашние трудились, не покладая рук.
Ходили с красными глазами, оттого что и поздней ночью работали при свечах и
при лучине, подолгу мерзли в пивоварне и холодном сарае, пока солили мясо и
варили пиво. Однако и хозяйка, и домочадцы все терпели и не жаловались,
зная, что после всех трудов наступит сочельник, и тогда все изменится, как
по волшебству. На Рождество само собой откуда-то приходит веселье и радость,
все будут шутить и смеяться, сыпать стихами и поговорками, ноги сами
запросятся в пляс, и припомнятся забытые слова и мелодии, которые,
оказывается, не забыты вовсе, а только до поры до времени дремали в глубине
памяти. И все станут добрыми, такими добрыми друг к другу!
А когда появился Рустер, все домочадцы решили, что праздник испорчен.
Так думали и хозяйка, и старшие дети, и верные слуги. При виде Рустера в них
закралась гнетущая тревога. Они боялись, что встреча с Рустером разворошит в
душе Лильекруны старые воспоминания, вспыхнет огненная натура великого
скрипача, и тогда прости-прощай дом и семья! В прежние времена ему не
сиделось дома.
С тех пор как Лильекруна вернулся домой, прошло уже несколько лет, и за
это время все домочадцы несказанно полюбили хозяина. Он много значил для