"Сельма Лагерлеф. Император Португальский" - читать интересную книгу автора

от всего и остался бы жить при конюшне в Фалле до конца моих дней".
Это были жестокие слова. Он это чувствовал, но у него не было ни
малейшего желания брать их назад.
"Случись какое..." - начал он, потому что зашел уже так далеко, что
хотел сказать, что не возражал бы, если бы с ребенком случилось какое-нибудь
несчастье еще до появления на свет. Но он так и не успел договорить. Его
прервал слабый писк, донесшийся сквозь стену.
Сарай был пристроен к избе, и когда он прислушался, то услышал, что
пищание это доносится именно оттуда. Он, конечно, сразу понял, что это
означает, и молча застыл на своей колоде, не подавая признаков огорчения или
радости. В конце концов он слегка пожал плечами.
"Да, значит, свершилось, - сказал он, - теперь я хоть смогу с Божьей
помощью пробраться в избу и обогреться".
Но это утешение тоже пришло не сразу. Он продолжал сидеть и ждать, час
за часом.
Дождь продолжал лить, как и прежде, ветер усилился, и, хотя был всего
лишь конец августа, погода была ненастной, как в ноябре.
В довершение всего, через некоторое время ему в голову пришла мысль,
которая еще больше опечалила его. Он почувствовал, что им пренебрегли и о
нем забыли.
"Там у Катрины три бабы, кроме повитухи, - проговорил он вполголоса. -
Уж кто-нибудь из них мог бы потрудиться прийти и сказать мне, мальчик это
или девочка".
Он сидел, прислушиваясь к тому, как они разводят в плите огонь. Он
видел, что они побежали за водой, а о его существовании вроде никто и не
вспоминал.
Тут он закрыл лицо руками и принялся раскачиваться взад и вперед.
"Дорогой ты мой Ян Андерссон, - говорил он себе, - ну чем же ты
провинился? Почему все у тебя так плохо? Почему у тебя вечно одни несчастья?
Почему не довелось тебе жениться на красивой молодой девушке вместо этой
старой Катрины, скотницы Эрика из Фаллы?"
Он был в ужасном отчаянии. Промеж пальцев даже просочилось несколько
слезинок.
"Почему тебя так мало уважают в приходе, дорогой мой Ян Андерссон?
Почему тебя вечно оттесняют другие? Ты знаешь, что есть такие, кто так же
беден, как ты, и так же не спор в работе, как ты, но никто так не обойден
судьбой, как ты. В чем же дело, дорогой мой Ян Андерссон?"
Этот вопрос он часто задавал себе и раньше, но безо всякого результата.
Да и сейчас, пожалуй, не было никакой надежды, что он сможет найти ответ.
Может быть, во всем происходившем виноват был вовсе и не он? Может быть,
правильным объяснением было то, что и Бог, и люди были просто несправедливы
к нему?
Придя к этой мысли, он убрал руки от лица и постарался придать себе
бодрый вид.
"Если тебе все же когда-нибудь удастся войти в свою избу, дорогой мой
Ян Андерссон, - сказал он, - ты можешь вовсе и не смотреть на младенца. Ты
пойдешь прямо к плите и станешь там греться, не говоря ни слова".
"Или подумай, а что, если тебе просто взять да и уйти! Тебе ведь нет
больше надобности тут сидеть, раз ты уже знаешь, что все позади.
Представляешь, если бы ты показал Катрине и всем этим бабам, что можешь