"Роберт Ладлэм. На повестке дня - Икар" - читать интересную книгу автора

угнетали. Ошалевшие пешеходы на раскаленных тротуарах безучастно ожидали,
когда переключатся светофоры. И хотя в основном это были правительственные
госслужащие, или, как принято теперь говорить, слуги народа, по каким-то
причинам отважившиеся выйти из офисов и машин с кондиционерами и теперь
направлявшиеся в правительственные учреждения, служить они явно не
торопились, а если точнее - были не в силах, ибо адское пекло отбивало
всякую охоту трудиться и вообще вести активный образ жизни.
На пересечении Двадцать третьей улицы и Вирджиния-авеню случилось
дорожно-транспортное происшествие. Если говорить о повреждениях либо ущербе,
серьезным его назвать было нельзя, но по части вызванных эмоций оказалось
весьма значительным. Дело в том, что такси "поцеловало" правительственную
машину, выехавшую из подземного гаража Госдепа.
Оба водителя, охваченные праведным гневом, стояли возле своих машин и,
обвиняя друг друга в нарушении правил вождения, психовали, опасаясь разноса
своего начальства. Солнце между тем свирепствовало, а они не двигались с
места - ждали полицию, которую вызвал проходивший мимо госслужащий.
Не прошло и пяти минут, как образовалась пробка. Сигналили машины,
кое-кто, рискнув опустить стекло, надсаживал глотку. Какофония достигла
апогея, когда пассажир такси, сидевший на заднем сиденье, распахнул дверцу и
вылез из машины. Это был высокий худощавый мужчина чуть за сорок. В помятых
брюках цвета хаки, тяжелых ботинках из кожзаменителя и не первой свежести
куртке-сафари с короткими рукавами он выглядел белой вороной в окружении
летних костюмов, пестрых платьев и атташе-кейсов из натуральной кожи.
Мужчина производил впечатление отнюдь не столичного жителя, а скорее
проводника по крутым горным тропам. Правда, его наружность и повадки никак
не вязались с одеянием - чисто выбритый, с отточенными чертами лица,
голубоглазый, он поглядывал по сторонам, оценивая ситуацию, и наконец принял
решение.
- Я ухожу, - сказал мужчина, положив ладонь на плечо таксиста,
продолжавшего с пеной у рта доказывать свою правоту.
Таксист обернулся. Пассажир протянул два двадцатидолларовых банкнота.
- Как же так, мистер?! Вы же все видели! Этот сукин сын вылетел из
гаража и даже не посигналил.
- Прошу прощения, но ничем не могу помочь. Я ничего не видел и не
слышал до тех пор, пока вы не чмокнули друг друга.
Таксист присвистнул.
- Вот это номер! Он, видите ли, ничего не видел и не слышал... Полиции
испугался... Ну и ну! Понятно, - процедил он сквозь зубы спустя секунду. -
Кому охота вмешиваться.
- Я уже вмешался, - отозвался пассажир бесстрастным тоном. Достав из
бумажника третий двадцатидолларовый банкнот, сунул его в верхний карман
тужурки таксиста и тихо добавил: - Но не здесь и не сейчас.
Лавируя в толпе зевак, странного вида пешеход торопливо зашагал вдоль
квартала, в направлении Третьей улицы, а если точнее - к подъезду
Государственного департамента США с внушительными стеклянными дверями.

В специальном помещении подземного комплекса оперативной службы
внешнеполитического ведомства не прекращалась напряженная работа. За
металлической дверью с табличкой "Огайо-4-0", что означало "Оман. Совершенно
секретно", беспрерывно работали компьютеры, издававшие характерные звуки и