"Димфна Кьюсак. Солнце - это еще не все" - читать интересную книгу автора

На углу он опять в нерешительности остановился. Если отправиться прямо
в контору, его служащие будут с недоумением переглядываться, прикидывая, не
связано ли его неожиданное появление с утренней новостью. "Мистер Бел-форд
человек точный, - имел обыкновение повторять лифтер. - Хоть часы по нему
проверяй".
Но не сегодня. Сегодня он нарушит собственные правила. Он не стал
сворачивать на Филип-стрит, перешел Макуори-стрит и пошел по направлению к
Регистрационному бюро. Если он встретит кого-нибудь из коллег, можно будет
сделать вид, что ему понадобилось справиться об условиях завещания.
Он не видел ни зеленых холмов Домейна, на которые были устремлены его
глаза, ни смоковниц у Мортон-бея, побуревших от морских ветров. Заметил он
только бриз, машинально подумав, что в такой день хорошо было бы выйти в
море на яхте. Но на этот раз даже мысль о морской прогулке не принесла ему
успокоения. В глубине его души непонятно почему нарастало ощущение, что его
жизнь потрясена до самых основ.
Утреннее крушение его надежд обострило то хроническое раздражение,
которое вызывали в нем истерики Элис и упрямства Лиз, однако болезнь крылась
глубже и мучила его уже давно. Всю его взрослую жизнь триумвират "Лавров" -
его мать во главе угла, он на одной стороне, Элис - на другой и его дочь в
центре - казался ему таким же незыблемым и вечным, как сам Закон, и нес в
себе такое же успокоение.
Он все еще тосковал по милому, ласковому, любящему ребенку, каким была
его дочь, до того как слишком рано превратилась в строптивое, непокорное
существо. От Мартина потребовали, чтобы он пустил в ход свою отцовскую
власть, и тут он осознал, что эту непокорность и возмущение, эту силу, с
какой пятилетняя девочка противилась бабушке, тетке и даже ему, он уже
прежде не раз наблюдал у ее матери. Его охватила растерянность при мысли,
что, хотя он, к счастью, избавился от женщины, которая на краткое время
внесла смятение в его жизнь, она передала своей дочери часть качеств,
погубивших их брак.
Несколько лет Лиз допекала его колючими "почему", а потом вдруг
перестала задавать вопросы и (как они сообразили гораздо позже) начала
искать на них ответы сама. Она рано поняла, что ее бурные вспышки не
принесут ей никакой пользы, так как старшие считают их проявлением дурной
наследственности, которую необходимо подавить любой ценой. А так как она
твердо решила всегда поступать по-своему, то применилась к обстоятельствам,
и несдержанный ребенок превратился в молчаливого подростка, чья внешняя
покорность была приписана благотворному влиянию школы Св. Этельбурги, на
которое возлагались большие надежды. На самом же деле - как осознал теперь
Мартин - она просто нашла свой способ пассивного сопротивления.
Возможно, он особенно тяжело переживал смерть матери именно потому, что
она последовала за внезапным преображением его дочери из девочки в девушку.
И когда этот перелом проявился, как катастрофическое высвобождение новых
сил, они все были потрясены и огорчены так, словно природа сыграла с ними
злую шутку. Это было настолько непредвиденно и неожиданно, что нанесло их
спокойной самоуверенности куда более тяжелый удар, чем истерические взрывы
Элис.
Лиз развивалась быстро как умственно, так и эмоционально, а
белфордовская логика была у нее доведена до такой ясности и отточенности,
что у всякого другого Мартин назвал бы ее беспощадной. Она начала с того,