"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

язык ящерицы, по сухим травинкам. Мальчик тоже иногда пытался подражать
деду, но у него ничего не получалось, недоставало умения. Но даже Грампи
пользовался спичками белых людей, когда имел возможность достать их, потому
что со спичками разводить костер было куда легче.
Грампи говорил, что использование палочки для разведения огня вполне
соответствовало его имени чернокожего. Отец выходил из себя, слыша слово
"чернокожий".
- Не произноси ты этого слова, Кем, - говорил он. - У нас есть имя, как
и у любой другой расы. Мы - аборигены. Понятно? Не чернокожие, не бунги, не
негры, а аборигены. Научи его, как писать это слово, Мэри. И каждый вечер
повторяй это слово по нескольку раз. Это будет самой лучшей молитвой.
Мальчик нараспев повторял: а-бо-ри-ген, а-бо-ри-ген, а сам в это время
разводил костер. Сегодня ночью им обоим будет тепло, он уже понял, что этот
щенок ничейный. Никто никогда не станет разыскивать его, теперь это его
собака, и они будут делить поровну все, что сумеют отыскать. Еще раньше,
когда они жили на ферме, у него была собака, ее звали Наджи, эту собаку он
тоже назовет Наджи.
Мальчик смотрел на тлеющие поленья, и в памяти его всплывали те ночи,
которые он проводил вместе с мамой, пока отец бывал в отъезде. Он вместе с
другими скотоводами то отбирал скот на ферме, то выжигал клеймо, то
перегонял лошадей на новые пастбища. Когда же, наконец, отец возвращался
домой, мать подавала пищу, приготовленную на плите во дворе, потому что в
хижине было слишком жарко. А как вкусно пахла эта еда! Даже теперь он ощущал
эти приятные запахи. Сколько дней прошло с тех пор, когда он по-настоящему
ел? Он посчитал на пальцах: не сегодня, не вчера, не позавчера. Значит,
четыре дня тому назад, в полдень, они ели что-то очень вкусное: в тот день
отец подстрелил дикую утку, а мама приготовила ее с картошкой, морковью и
какой-то зеленью на той же печурке, которая стояла во дворе фермы и которую
они взяли с собой, убегая оттуда. Они всегда располагались где-нибудь в лесу
и пережидали там дневные часы, а ночью мчались на грузовике, опасаясь, как
бы полиция не опознала их.
Значит, в пещере он уже третью ночь. На отвесной стене он сделал
отметку кусочком белой глины. Прошло уже четыре дня и четыре ночи с того
момента, как тяжелый фургон сшиб их грузовик с дороги и он разбился,
ударившись о дерево. И хотя мальчик, потрясенный случившимся и охваченный
паникой, снова и снова звал отца и маму, они так больше и не ответили ему.
Тогда он выбрался из кузова, где обычно располагался на ночь и мог спокойно
спать, пока они ехали.
Они ехали так долго, что он вряд ли мог вспомнить, почему покинули
ферму. Все случилось слишком быстро и в спешке. Там, на ферме в Квинсленде,
полицейские хотели забрать его от родителей и отправить в приют. Он так и не
узнал, что это означало и почему он оказался нужен полиции. Полицейский
что-то говорил о том, что его отец - бунтовщик, неспособный воспитать своего
ребенка.
- Ничего у них не выйдет, - заявил он. - Они не получат моего сына.
Хозяевам не нравится, когда мы бродим по стране пешком. Что ж, мы
современные аборигены, значит, будем ездить.
Трубные звуки прибоя и ветра, шелестевшего в листьях деревьев,
перекликавшиеся кроншнепы понемногу усыпили мальчика. Грампи говорил, что
кроншнепы - это духи, кричащие по ночам. А отец считал все это выдумкой. В