"Димфна Кьюсак. Черная молния " - читать интересную книгу автора

себе, каким одиноким с этих пор будет ее существование.
Внешне все шло по-старому. Она так же подолгу лежала на столах
массажисток, сидела в креслах парикмахеров, отдыхала, когда над ней
хлопотали умелые руки косметичек. Лицо ее сохраняло свежесть, кожа была
упругой, тело крепким, волосы густыми и блестящими. Но внутри у нее было
пусто, пусто, пусто. Теперь она нуждалась не в подновлении красоты, а в
чем-то ином, что определило бы смысл ее жизни и дало бы ей цель.
Самыми мучительными были для нее часы, которые она проводила дома. Она
никак не могла найти выход из создавшегося положения. Конечно, можно было
продать все и переехать. Это стоило бы ей дешевле, но пока она еще не
задумывалась о деньгах как о сложной жизненной проблеме.
С уходом Кита прежняя светская жизнь прекратилась, и ей пришлось воочию
столкнуться с крахом своих иллюзий о том, что она является частью этой
жизни. Правда, она еще широко пользовалась гостеприимством и сама оказывала
его, но теперь уже не у себя дома. Она предпочитала приглашать знакомых в
фешенебельные рестораны, где всегда в нужный момент оказывался фоторепортер,
запечатлевавший на пленку ее визит, где управляющий и метрдотель встречали
ее подобострастно, потому что присутствие в их заведении Тэмпи Кэкстон было
рекламой, а стало быть, приносило прибыль.
Особенно страдала она от одиночества в субботние вечера. Вряд ли
какая-нибудь женщина, так же, как она, дорожившая репутацией счастливой и
преуспевающей, осмелилась бы появиться в общественном месте одна или в
компании другой такой же одинокой особы. Прийти в театр, в ресторан одной
или с подругой означало бы признать перед всеми свое поражение. Ей
приходилось принимать приглашения мужчин, которые лишь раздражали ее.

Она пробуждалась от наркотического сна, как только озорные кукабарры
начинали заливаться громким смехом, и ее квартира казалась ей чем-то вроде
пустой скорлупы.
Воспоминания преследовали ее, хлестали, словно плетью. И хотя в доме не
осталось уже ни единого вещественного напоминания о Ките, она никуда не
могла убежать от него: пол отзывался эхом его призрачных шагов, кровать
дышала его незримым присутствием.
Она долго не могла подняться, лежа в полузабытьи, а вокруг пробуждалась
жизнь: куравонги перекликались звонкими трелями в листве деревьев, весело
щебетали бюль-бюли, чайки своими пронзительными криками, будто хор,
аккомпанировали грохоту первых отплывающих паромов, взрывая тишину у
причалов. Тэмпи ощупывала свою кровать, отказываясь поверить, что она пуста.
Слезы медленно скатывались из-под ресниц, стекали по вискам и ушам. Она
лежала, плотно сжав веки, не открывая глаз, не видя наступившего утра.
Потом ее тело начинало гореть от острой тоски по нему, она
переворачивалась и зарывалась лицом в подушку, кусала ее зубами, лишь бы не
закричать во весь голос. Так лежала она, скованная страстью, пока
неудовлетворенное желание не утихало в ней, а сердце не начинало биться
нормально.
Беспощадное солнце настойчиво врывалось в широкие окна, залив уже не
просто сверкал, а весь горел от ослепительного света. Она нехотя
поднималась, долго, очень долго лежала в ванне. От воды исходило
благоухание, а по лицу ее, покрытому густым слоем крема, неудержимо текли
слезы.