"Магия крови" - читать интересную книгу автора (Игнатьев Олег Геннадьевич)6Нетрудно представить удивление Гульнова, когда Климов срочно вернулся в управление и выложил на стол перед его изумленным взором золотые серьги, пачку облигаций и две легостаевских картины. Андрей недоверчиво потрогал все это руками и, зная, что честность и принципиальность советчики не ахти какие в тех делах, где нужен опыт, не без зависти спросил: — Откуда, Юрий Васильевич? Прямо не верится… — Оттуда, Андрюша, оттуда, — весело заговорил Климов и с ироничной назидательностью провещал, что для того, чтобы справиться с работой, мало ее любить. Необходимо особое направление мыслей и согласованность действий! — И тогда, — он сделал жест рукой, изображая пафос и напыщенность, — не будет надобности чем-то жертвовать в противоборстве с подлыми людьми, например, своей жизнью или… — …Жизнью своих подчиненных, — подыграл ему Гульнов, и заключительные слова: — …что так отличает профанов, — они произнесли одновременно. Довольные друг другом, рассмеялись. Дело о кражах начинало проясняться. — Звягинцевы уже были у тебя? — Минут пятнадцать, как отбыли, — меняя клоунское выражение лица на буднично-официальное, ответил Андрей и показал протоколы из допроса. — Жалкие какие-то людишки, мелковатые… Из тех, что за копейку продадут. — Я такими их и представлял, — уселся за стол Климов и, позвонив Озадовскому, попросил перенести их встречу на вторую половину дня. Тот не возражал, но, сославшись на плохое самочувствие, предложил наведаться к нему домой где-то часикам к семи или пораньше. Договорились на восемнадцать тридцать. Положив трубку, Климов продолжил прерванную мысль. — Нет ничего страшнее, чем жить «как все». Мелочные всегда ничтожны, это их неотъемлемое качество, которым они, судя по всему, втайне гордятся. Гульнов согласно кивнул головой. — Непонятно, что связывает этих двух людей? Детей у них нет… — Благие намерения, — съязвил Климов. — Те самые, которыми вымощена дорога в ад. — И он рассказал Андрею о столбовой дворянке Перетоке-Рушницкой. — Значит, напомнила им о себе? Заставила поволноваться. — Теперь их радости конца не будет. — Или злобе, — засомневался Гульнов. — Того гляди, притянут старую к ответу, затаскают по судам. — А мы не скажем, — неожиданно для самого себя ответил Климов. — Возвратим украденное, и шабаш! А где нашли, это уж наше дело. Может, мы эксперимент проводим… — По профилактике квартирных краж? — Вот именно. Секреты производства, одним словом. — А что, она действительно в масонов верит? — О! — воскликнул Климов. — Целая теория. Оказывается, Пушкин… — Александр Сергеевич? — Он самый, был масоном. — Не может быть. А где об этом можно почитать? — Не знаю. Тут свои бы мемуары одолеть, — он кивнул на груду папок и побарабанил пальцами по краешку стола. — Вон их сколько. Бумаг действительно скопилось многовато. — А про Дантеса что она гутарит? — Разговора не было. Я только понял, что в дворянском гербе Гончаровых присутствовали знаки темных сил. — И что это за знаки? — Пятиугольная звезда… — Шести? — Да нет. Пяти. Еще какая-то хреновина и меч. — Наверное, щит? Климов задумался. — Что-то другое. Это у нас эмблема со щитом, а там… ну, в общем, ерунда, Андрей. Гульнов вздохнул. — Дела… Но Климов не видел причин для вздыханий. Пора спускаться с облаков на землю. Чего он не мог взять в толк, так это объяснений стоматолога по поводу неверия в успешность начатого следствия. И Звягинцевы до конца не прояснились… Особенно она. Утаивает что-то, но вот что? — Андрей, — обратился он к Гульнову после того, как ознакомился с показаниями Звягинцевых, — я вот о чем подумал: а что, если ограбление стоматолога тоже акция кого-то из родных? Смотри, сначала обворовывают его, причем замок открывался домашним ключом… — Да, эксперты на этом настаивают. — …А ровно через два дня эта твоя пузырешница… — Почему моя? — обиделся Гульнов. — Она… — Ну, ладно, — поправил себя Климов. — Наша… проводит акт возмездия… — Но почему не раньше и не позже? — Да потому, что старая сообразила: вина за ограбление падет не на нее, а на того, кто уже побывал у стоматолога. Согласен? — Убедительно. — И мы так думали сперва и продолжали бы считать, что, коли почерк ограбления квартир один и тот же, искать нужно кого-то одного. Ан нет! Из трех квартир одна уже отпала. Добровольное признание. — Может быть, и стоматолога ограбил кто-то из своих? — О чем и я толкую! — Или знакомых. — Андрей откусил на пальце заусеницу и сухо сплюнул. — Вот-вот, или знакомых, — оживился Климов. — Чуешь? Там, где происходит скандал, вырастают уши. Я вот о чем: стоматолог обмолвился, что привык жить для себя и часто не ночует дома, пока супруга на специализации. — Неравнодушен к женским чарам? — Надо понимать. Попить-поесть к нему приходят, но спать он их не оставляет. — Почему? — Во-первых, потому что слишком рассудочен, а во-вторых, как утверждают опытные люди, женщину очень трудно залучить в спальню, но еще труднее оттуда выжить. — А там, где вырастает скандал… — Усек? — Еще бы! — Там вырастают уши. — И нашему повесе они не нужны. — Ни на вот столько. Жена его имеет деньги, а главное, связи, без которых не прожить, не говоря уже о кооперативе. — Так что ссориться ему с ней не резон, — уловил ход его мыслей Андрей, и Климов добавил: — А разводиться тем более. — Как говорится, сбил шабашку и в кусты! — Он относится к тем, кто считает, что всю жизнь не проходишь с душой нараспашку. Это хорошо знают политики. А он политик. — Бизнесмен. — А такие допускают существование тайны лишь при одном условии, что она не станет достоянием гласности. Но мир тесен. Человек человека не оставит без внимания… — И этим человеком, — глаза Андрея загорелись, и Климов кивнул: — Может быть соседка… — Звягинцева? — Да. Жена уехала… — А ей доверила ключи! — И наказала: только муженек мой за порог, ты в дом. И все на карандаш. — Что ел, с кем пил? — Мало того, узнав о систематических отлучках своего благоверного, жена стоматолога толкает Звягинцеву, соседи как-никак!.. — А может, и подруги… — …На инсценировку кражи. Иначе он, подлец, придумает легенду и отвертится, а так все зафиксировано в милицейском протоколе. Такого-то числа, между тем-то и тем-то часом ночи хозяина квартиры дома не было… — А был он, миленький-хорошенький, у… — …Правильно, у нехорошей тети. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не назвать. — Вот почему он и в милицию не заявил. — Само собой. А будь иная подоплека, он всех бы поднял на ноги, и прокурора в том числе. Он парень-хват. Гульнову эта версия понравилась. — А как мы сможем доказать? — Надо подумать. — И еще, Юрий Васильевич, куда она припрятала вещички? Куртку, видеокассеты? — Мне кажется, что это плата за инсценировку. Ты заметил, взяты вещи исключительно мужские? — Да, ни одной женской тряпки не забрали. — Это во мне с самого начала возбудило подозрение. Боялся только высказать его… — Чтоб не спугнуть? Климов улыбнулся. Андрей отличался крайней восприимчивостью к его внутреннему чувству. — Можно считать и так. — Интересно, а что она с ключами сделала? Неужели выбросила как улику? Так мы не докажем. Гульнов озабоченно заходил по кабинету и предложил сейчас же ехать к Звягинцевым. — Куй железо… — Вряд ли она от ключей избавилась, — засобирался Климов и сунул ворох бумаг в ящик стола. — На это она не пойдет. Одно дело воспользоваться ключом, чтоб уличить соседа, другое дело — заставить его жену менять замки, а замки не абы какие, фирменные, в наших палестинах таких не найдешь. Что же ей, жене, когда она вернется из Москвы, двери выламывать? Или с работы увольняться, мебель сторожить? Вазы, статуэтки караулить? — А запасные? Иностранные замки всегда с тремя ключами, а бывает, и с пятью. — И дальше что? — подталкивая Андрея к выходу, в затылок ему сказал Климов. — Запасной на то и запасной, считай, что неприкосновенный. Я как вспомню китаяночку у них в шкафу… Звягинцеву они «раскололи» без всякого труда. Когда та сообразила, что могла предстать перед судом за кражу, только откажись соседка от своих слов, она вернула ключи от задереевской квартиры и съездила к своей знакомой, привезла похищенные вещи. Шапку, куртку и видеокассеты. Все это ей причиталось в виде платы за шпионско-подрывную деятельность, направленную против похотливого соседа. Выполнив целый ряд необходимых в таких случаях формальностей, ей были возвращены картины, облигации и золотые серьги. Оказывается, автора картин она не называла из-за страха, что купленные по дешевке произведения искусства у нее отнимут, поскольку на международном аукционе за них платят чистоганом. Тут она, конечно же, слукавила. Прошли те времена. А вот самой найти богатого купца явно хотелось. За две картины Легостаева она могла бы получить не менее восьмидесяти тысяч долларов. А это, брат ты мой, огромнейшее состояние. |
||
|