"Сергей Кузнецов. Полигон " - читать интересную книгу автора

Я падал на спину, одновременно выставив дуло "узи" и вспомнив слова
инструктора: "Данная модель сбалансирована таким образом, что почти не имеет
отдачи". Ладонь левой руки уперлась в асфальт, и я ловко повис над землей,
произведя три одиночных выстрела из автомата. Старшему попал выше колена в
левую ногу - отдача все-таки была, - а двум другим, с ракетницами, разбив
коленные чашечки левых ног.
Своими выстрелами я на несколько секунд опередил толстяка: он таки
грохнул из ружья, но уже раненный, падая; пуля ушла в воздух.
Несколько мгновений после его выстрела было так тихо, что я услышал
гудение фонаря наверху... А потом воздух огласили пронзительные визгливые
вопли, мало походившие на крики раненых мужчин.
Остальные попятились, с ужасом глядя на меня. Один споткнулся о
водителя и кувырнулся через него, но тут же вскочил.
Оттолкнувшись ладонью от асфальта, я поднялся на ноги так же легко, как
упал. И смотрел только на уцелевших, намеренно игнорируя раненых, чтобы
остальным было страшнее. Сейчас они должны меня бояться. Очень бояться!
- Я предлагал решить дело миром, - сказал я, делая еще несколько шагов
вперед. Они пятились. Они явно не понимали, что я говорю. Страх был везде -
и в мозгах тоже. - Вы не захотели. Вы крутые.
Дуло автомата, черный безразличный зрачок, смотрело ни на кого и на
каждого.
- Детская считалочка, - сказал я. - На счет "три" ни одного из вас
здесь не будет. "Раз" уже было... "Два" пропускаем... - Я повел автоматом.
Мгновение - и они понеслись кто куда. Лишь мелкий со своей бесполезной
пневматикой заметался, как тот разбойник из мультика "По следам бременских
музыкантов", но тоже быстро исчез.
- Понятен только один язык, - сказал я, - язык силы.
В круге света остались трое воющих подранков, я да пострадавшие
пассажиры перевернутой "Оки", которые, кажется, боялись меня не меньше, чем
тех, кто на них напал. Водитель и девушка отползли за машину, и я их не
видел.
Клинт подошел к раненым врагам. Двое помоложе почти утратили
человеческий облик; обливаясь кровью и слезами, они выли и повизгивали,
обнимая раненые ноги ниже перебитых колен, и были похожи на избитых
бездомных псов. Ракетницы валялись далеко в стороне.
Другое дело - толстяк. Этот лежал нелепо, на боку, поджимая ногу; уже
не орал, а лишь шумно отдувался и рыкал время от времени. Не пес - тигр.
Ружье лежало неподалеку, и правая рука тянулась к нему растопыренными
пальцами, но не доставала, а ползти он не мог.
Я наклонился над ним (меня обдало волной подвально-чердачной кислой
вони) и приставил дуло автомата к его виску. Толстяк замер, глаза вылезли из
орбит, и, похоже, он перестал дышать.
- Быстро, - сказал я негромко, - что происходит в городе?
Он скривился.
- Так ты... Не местный...
- Хватит болтать! - Я чуть надавил на "узи", и дуло уперлось в висок
толстяка. - Отвечай на вопрос.
- Ничего особенного... Все как всегда...
- Почему в городе пожары?! Что произошло в "Центральном"?!
- Откуда я знаю?! - вдруг заорал он. - Это не мы!