"Сергей Кузнецов. Кошкин дедушка (Пьеса-монолог)" - читать интересную книгу автора

ведро, а? На помойку, и в контейнер? В контейнер с мусором...
Ну нельзя же так... Это же люди! И сколько лет их знали... И в
ведро! Ведь это память! Нужно сохранить, говорил ей, память.
Разве можно, память - в ведро? А ей хоть бы хны! Ушла куда-то,
не сказала, куда... В магазин, наверно, куда еще? Тогда почему
так долго? Хлеба нет, ничего нет, а она ушла... А фотографии
эти лежали там, на шкафу... Кому они там мешали? Вечно у нее
зуд... Руки чешутся... Так ведь все можно выбросить, и что
останется? А, что? ( Кипу фотографий кладет у ног. Встает,
поднимает штаны.) Ух ты, черт! ( Щупает трусы.) Как же я так? (
Опершись на стену, стоит и думает. Опускается и аккуратно
складывает фотографии в стопу, затем берет и зажимает пачку
зубами. Выходит из туалета. Садится на диван в комнате.
Раскладывает фотографии. Рассматривает.) Не съездил ведь... Так
и не съездил... В прошлом собирался, в позапрошлом, и все
никак... На велосипеде, думал... Потому что туда транспорт - с
кольцевой только... Пешком далеко, а на велосипеде сразу!.. (
Молчит. Перебирает фотографии. Курит.) Эх, Елена Сергеевна,
Елена Сергеевна... Он ведь тебя довольно частенько на курорты
брал на южные... Да кто сейчас вспомнит это? Одни снимки
остались пожелтевшие... Много их... Много... Осталось...
Удостоверение участника войны еще сохранилось, новехонькое
совершенно... Ого! А я думал, выбросили!.. Удостоверение
отличника советской торговли... Ах да, он ведь плановиком был.
Значки еще, по-моему, были где-то. Нужно в ведре поискать,
наверно, тоже выбросила... Ну и еще какие-то вещи после них
оставались... Сейчас вспомню, какие... А, проигрыватель такой
старый, допотопный, в чемоданчике. На нем еще Елена Сергеевна
свою "Принцессу из цирка" слушала. Книги еще какие-то. Про
капитана Бляда, кажется, про графа этого, как сигареты его
назвали, Монте-Кристо. Ее это. Все ее. Он ведь не читал такое.
Печка какая-то оставалась, духовка электрическая, где-то она
сейчас, наверно, на помойке - ни разу так и не пользовались. И
всякое барахло. Два сундука. В кладовке. Я картошкой их
заполнял, когда была еще. А тряпье уже все. Или, может, часть
еще там, если она не выбросила... Как могла она? Ну где она там
ходит? ( Кричит попугай. ВЕНИАМИН АЛЕКСАНДРОВИЧ собирает
фотографии.) Ну-ну, Тотоша, сейчас она придет!.. ( Находит на
столе пустую коробку из-под конфет и складывает фотографии.)
Эх, такие люди были... Столько уже прошло, а будто вчера... Как
там говорили эти... римляне, которые в Древней Греции жили?
Времена меняются и мы остаемся в них. Даже те понимали, что
память - это святое, а она... Да она, видать, совсем не
понимала, что делает своими руками... ( Закрывает коробку.
Снова открывает и рассматривает фотоснимки.) А ведь здесь, в
этом доме, мы и познакомились. Они раньше жили где-там, во
Дворянском гнезде, да пришлось, видать, перебраться в район наш
Пролетарский. У них был свой дом деревянный. Как они сюда
попали, до сих пор ума не приложу. В кооператив наш ведь не
принимали тех, у кого свое жилье. Ну а когда они сюда, в дом,