"Николай Герасимович Кузнецов. Курсом к победе (про войну)" - читать интересную книгу автора

кораблей и береговых батарей - они уже успели подготовиться к отражению
удара.
Хорошо, что еще рано вечером - около 18 часов - я заставил командующих
принять дополнительные меры. Они связались с подчиненными, предупредили, что
надо быть начеку. В Таллинне, Либаве и на полуострове Ханко, в Севастополе и
Одессе, Измаиле и Пинске, в Полярном и на полуострове Рыбачий командиры баз,
гарнизонов, кораблей и частей в тот субботний вечер забыли об отдыхе в кругу
семьи, об охоте и рыбной ловле. Все были в, своих гарнизонах и командах.
Потому и смогли приступить к действию немедленно.
Прошло лишь двадцать минут после моего разговора с вице-адмиралом
Трибуцем - телеграмма еще не дошла до Таллинна,- а оперативная готовность э
1 была объявлена уже на Ханко, в Прибалтийской базе и в других местах. Об
этом опять же свидетельствуют записи в журналах боевых действий: "Частям
сектора береговой обороны Либавской и Виндавской военно-морских баз
объявлена готовность э 1".
В 02 часа 40 минут все корабли и части флота уже были фактически в
полной боевой готовности. Никто не оказался застигнутым врасплох.
Позади были недели и месяцы напряженной, кропотливой, иногда
надоедливой работы, тренировок, подсчетов и проверок. Позади были бессонные
ночи, неприятные разговоры, быть может, взыскания, наложенные за
медлительность, когда людей поднимали по тревоге. Многое было позади, но все
труды, потраченные время и нервы - все было оправдано сторицей в минуты,
когда флоты уверенно, слаженно и без проволочек изготовились к встрече
врага.
Первым принял удар на себя Севастополь. Пускай другие вступили в бой
лишь на час-другой позднее, но они уже знали: враг напал на нашу Родину,
война началась! Севастополь встретил нападение подготовленным. Командованию
флота пришлось самому принять решение об открытии огня. Стоит еще раз
напомнить о \18\ том, что лишь за неделю до этого всех нас заверяли: война
не предвидится, разговоры о ней - провокация, чтобы понять, как драматична
была обстановка в ту ночь и какое внутреннее торможение, колебание,
неуверенность должны были преодолеть в себе люди, прежде чем твердо и
мужественно отдать такой приказ.
Впоследствии мне рассказывали, что в ту субботу, как и в предыдущие
дни, корабли стояли в Севастопольской бухте рассредоточено, с оружием,
готовым к действию. Они были затемнены, и с берега нельзя было различить их
силуэты на черной воде. Но город вечером 21 июня еще сверкал огнями.
Бульвары и сады переполнила праздничная нарядная публика. "Казалось, ничто
не предвещало трагических событий" - так написал об этом вечере Н. Т.
Рыбалко, бывший в те часы оперативным дежурным по штабу Черноморского флота.
Около 23 часов в комнату оперативного дежурного заглянул начальник
штаба флота контр-адмирал И. Д. Елисеев.
- На несколько минут отлучусь домой, - сказал он.
Н. Т. Рыбалко вновь увидел контр-адмирала меньше чем через два часа,
когда тот быстро вошел в комнату дежурного, держа в руках телеграмму.
"Я ее помню дословно, - пишет Н. Т. Рыбалко, - только не ручаюсь за то,
в каком порядке были перечислены флоты". Вот эта телеграмма: "СФ, КБФ, ЧФ,
ПВФ{2}, ДВФ{3}. Оперативная готовность э 1 немедленно. Кузнецов".
Сразу же главной базе был дан сигнал "Большой сбор". И город огласился
ревом сирен, сигнальными выстрелами батарей. Заговорили рупоры городской