"Так шли мы к победе" - читать интересную книгу автора (Баграмян Иван Христофорович)

Глава одиннадцатая. Победа

В связи с продвижением войск 2-го Белорусского в глубь Померании Ставка приказала нам передать 43-ю армию в распоряжение командующего войсками этого фронта маршала К. К. Рокоссовского.

Вскоре мне стало известно, что генералу А. П. Белобородову поставлена задача развернуть дивизии западнее 48-й армии нашего фронта, на северо-запад от реки Вислы, и блокировать недобитые фашистские части, укрывшиеся в прибрежных плавнях и на косе Хель.

Последние дни апреля и первая неделя мая прошли для войск 3-го Белорусского фронта в радостном ожидании заключительных залпов войны. В том, что истекают ее последние дни, никто уже не сомневался. Все наши взоры были прикованы к Берлину, где подходила к концу завершающая битва Великой Отечественной.

Армии 3-го Белорусского фронта, выведенные в резерв, после беспрерывных боевых действий с трудом входили в русло мирной жизни. Для них война уже кончилась. Войска приводили себя в порядок, тщательно проверяли оружие и впервые после выхода из заводских цехов начищали его до блеска или сдавали в ремонт.

Лишь с косы Фришес-Нерунг и из района плавней в устье Вислы продолжали поступать скупые донесения о ходе столкновений с блокированными там остатками фашистских частей. Когда 11-я гвардейская очистила от противника значительную часть косы Фришес-Нерунг, я приказал командующему 48-й армией, которая до этого располагалась вдоль морского побережья к западу от Кенигсберга, сменить ее, взяв на себя задачу дальнейшего очищения косы от фашистов. Командарм 48-й генерал-полковник Н. И. Гусев решил выполнять эту задачу, по возможности избегая потерь, главным образом, за счет огневого воздействия на врага.

Изучив протоколы допросов многочисленных пленных, начальник разведки фронта доложил мне, что большая часть укрывшихся на косе и в плавнях гитлеровцев — это самые отпетые бандиты, главным образом, из состава карательных войск, полиции, завзятые нацисты и военные преступники, на совести которых лежали многие кровавые дела, совершенные ими на оккупированных землях. Теперь они, боясь возмездия, огрызались, как затравленные волки, и на неоднократные предложения сложить оружие не отвечали. Дивизии 48-й армии постепенно теснили обреченных фашистов к морю.

…1 мая до нас долетела радостная весть: Знамя Победы развевается над рейхстагом! А еще через день — сообщение о безоговорочной капитуляции остатков гарнизона германской столицы. Этот акт мы уже восприняли как прелюдию к общей и безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

…А тем временем генерал Н. И. Гусев подготовил завершающий удар по окопавшимся восточное устья Вислы вражеским частям. К сожалению, мы в эти дни не смогли еще установить истинную численность войск противника, окопавшихся на косе и скрывавшихся в привисленских плавнях. Пленные давали весьма разноречивые показания.

К северо-западу от Вислы к последнему удару готовились соединения генерала А. П. Белобородова. Я послал к нему своего представителя, чтобы согласовать наши действия. Завершающий удар мы готовили с исключительной тщательностью, принимали все меры, чтобы он обошелся без серьезных потерь.

Не успели мы развернуть наступление в полную силу, как мне позвонил генерал А. И. Антонов и передал указание Сталина — во избежание ненужного кровопролития предъявить прижатым к морю гитлеровским недобиткам ультиматум. 8 мая мы разбросали в расположении немецких войск листовки с текстом подписанного мною ультиматума, которым фашистам предписывалось сложить оружие. Вот его текст:

«К генералам, офицерам и солдатам немецкой армии на Фришес-Нерунг и в устье Вислы от командующего советскими войсками 3-го Белорусского фронта.

Советские и союзные войска соединились на всем фронте от Балтийского моря до Дрездена. 2 мая советские войска овладели Берлином. Немецко-фашистские захватчики изгнаны из Италии, Голландии и Дании. Вся Германия оккупирована союзными войсками.

7 мая 1945 г. в Реймсе представители германского правительства и ОКВ подписали безоговорочную капитуляцию Германии и всех германских вооруженных сил как на Восточном, так и на Западном фронтах. Капитуляция вступает в силу с 23.00 8 мая 1945 года по среднеевропейскому летнему времени…

…Немецкие офицеры и солдаты!

В соответствии с подписанным представителями германского правительства и ОКВ текстом капитуляции предлагаю: немедленно прекратить боевые действия, сложить оружие и сдаться в плен. Если отдельные нацистские фанатики не подчинятся приказу ОКВ — уничтожайте их как предателей германского народа.

Если вы не выполните условий капитуляции и к 10.00 по среднеевропейскому летнему времени 9 мая 1945 года не сложите оружия, наши войска перейдут к решительному штурму и беспощадно уничтожат вас».

В ночь на 9 мая мне позвонил генерал Антонов:

— Все, конец. Германия безоговорочно капитулировала! Только что в Берлине представители всех трех видов вооруженных сил Германии подписали соответствующий акт. Поздравляю, дорогой Иван Христофорович!

Узнав о том, что ультиматум окруженным фашистам предъявлен, А. И. Антонов сказал на прощание:

— Если к назначенному часу не сложат оружия, добивайте! Желаю успехов.

Верные своему обещанию, мы не пускали в ход оружия до установленного часа. Однако, как оказалось, фашисты понимали лишь язык силы. И мы применили ее, Этот последний удар вынудил капитулировать перед нашими армиями около 30 тысяч солдат и офицеров немецко-фашистских войск во главе с тремя генералами.

Так вот и получилось, что, когда во всех городах и селах нашего необъятного государства бурлило невиданное ликование, в День Великой Победы мы еще продолжали оружием утверждать ее.

Но в тот день уже не думалось о противнике. Все мысли и чувства захлестнула беспредельная радость, вызванная в наших сердцах правительственным сообщением о победоносном завершении Великой Отечественной войны. Мы слушали его затаив дыхание. Буря восторга охватила воинов. Во всех частях, как на переднем крае, так и в тылу, звучали стихийные салюты в честь долгожданной Победы.

9 мая во всех армиях фронта были проведены митинги, а в некоторых частях и импровизированные парады Победы. На одном из митингов я слушал выступления солдат и офицеров, не переставая удивляться и восхищаться: сколько же в каждом из них было скромности! Ведь они наголову разгромили самую мощную ударную силу империализма, только что всего за четыре дня штурмом овладели, казалось бы, неприступной крепостью Кенигсберг, но в речах бойцов я не услышал ни слова об этих подвигах. Они просто выражали искреннюю радость, что наконец-то кончились страдания народные, что впереди их ждет мирный труд, гигантская работа по залечиванию ран, нанесенных войной.

Я с любовью смотрел на радостные лица воинов и вдруг заметил, как на запыленных щеках одного усатого ветерана слезы прочертили светлые полосы. Приблизившись к нему, я спросил:

— О чем, старина, взгрустнул в такой радостный день?

— Друга сердечного похоронил сегодня, — ответил он, глубоко вздохнув. Несколько часов не дотянул до конца войны. А шагали мы с ним аж от самого Витебска! Если бы не он, не жить мне на этом свете…

Прошло уже более трех десятилетий, но каждый год в День Победы ветераны великой войны обязательно вспоминают тех, кто не дожил до этого радостного праздника. Мы храним и будем до конца жизни хранить в своих сердцах память о них. А о многих из них будут напоминать нашим потомкам книги, посвященные войне, города, селения и улицы, носящие имена павших.

Много имен героев, отдавших свои жизни за свободу и независимость Родины, увековечено на земле бывшей Восточной Пруссии. Город Гумбиннен носит теперь имя капитана С. И. Гусева, Инстербург — прославленного полководца генерала армии И. Д. Черняховского, Людвигсорт — лейтенанта И. М. Ладушкина, Метгеттен — Александра Космодемьянского, Нойхаузен — бесстрашного генерала С. С. Гурьева, Побеттен — капитана П. И. Романова, Хейлигенбёйль — подполковника Н. В. Мамонова, Шталлупенен — полковника С. К. Нестерова.

…После пленения основных сил уцелевших фашистских войск мы все вдруг оказались в совершенно непривычной для нас обстановке: вокруг воцарилась такая мирная тишина, от которой мы за четыре года войны совершенно отвыкли. По установившейся привычке я каждое утро просыпался задолго до рассвета и первым делом вызывал к себе оперативного дежурного с докладом о событиях, происшедших в войсках за ночь. Но ничего чрезвычайного уже, естественно, не происходило, и чувство постоянного тревожного напряжения, владевшее мною всю войну, с каждым днем ослабевало. Однако времени на отдых тоже не было. Внезапно навалились повседневные заботы мирного времени: надо было взять на учет захваченные трофеи и организовать их надежное хранение — это уже народное добро, налаживать мирную жизнь на очищенной от фашистов территории.

Еще одна очень нелегкая задача — обеспечить наиболее удобное размещение войск фронта и организовать их боевую и политическую подготовку, без которой немыслима повседневная жизнь любого воинского организма.

Но не успели мы как следует развернуть эту работу, как меня вызвали в Москву.

С аэродрома я поехал к начальнику Генерального штаба. На мой вопрос о причине вызова Алексей Иннокентьевич Антонов ответил:

— Товарищ Сталин решил обсудить с участием командующих войсками фронтов и начальников центральных управлений Наркомата обороны ряд проблем, связанных с переводом армии на мирное положение. Совещание начнется завтра в одиннадцать часов утра в Кремле. Руководить им будет сам Верховный, участие в работе примут члены Политбюро.

Прибыв к назначенному времени в приемную Сталина, я увидел там всех командующих фронтами и группу генералов центрального аппарата Наркомата обороны. Обменявшись взаимными приветствиями со знакомыми, И приблизился к стоявшему неподалеку от двери Маршалу Советского Союза Ф. И. Толбухину, с которым у меня издавна сложились дружеские отношения. Завязалась оживленная беседа. Она была прервана приходом С. М. Буденного, с появлением которого в приемной наступило заметное оживление.

Алексей Иннокентьевич, взглянув на часы, пригласил всех собравшихся войти в зал, где должно было состояться совещание. И. В. Сталин приветствовал вошедших жестом правой руки, дружески улыбаясь, а когда все сели, сказал нам об основной цели совещания и порядке его проведения.

— Прежде чем приступить к обсуждению вопросов, которые нам надлежит рассмотреть, — говорил Верховный Главнокомандующий, — заслушаем доклад начальника Генерального штаба, который доложит нам о теперешнем составе и численности нашей армии, а также предложения Генерального штаба о порядке демобилизации из армии военнослужащих старших возрастов и порядке ее перехода на мирное положение.

С исключительным интересом выслушали мы обстоятельный доклад А. И. Антонова, в котором он изложил предложения Генерального штаба и о численности армии на мирное время, и о создании ряда новых приграничных и внутренних военных округов, и о преобразовании некоторого количества наших фронтов в группы советских войск на территориях освобожденных от фашизма стран Европы.

После краткого обсуждения и одобрения этих предложений мы приступили к более детальному рассмотрению численного состава, организационной структуры, вооружения и технического оснащения основных боевых соединений каждого рода войск.

Из числа участников совещания было создано несколько комиссий, в задачу которых входила подготовка предложений по каждому роду войск.

Помнится, комиссии, которую возглавил маршал Ф. И. Толбухин, была поручена разработка боевого состава и организационной структуры стрелковой дивизии и стрелкового корпуса, а комиссии маршала С. М. Буденного — кавалерийской дивизии и кавалерийского корпуса. Мне и маршалу инженерных войск М. П. Воробьеву было предложено подготовить мнение по организационной структуре и техническому оснащению частей и соединений инженерных войск. Аналогичные комиссии были созданы и по всем остальным родам войск.

В течение нескольких дней мы с маршалом инженерных войск Воробьевым напряженно работали и уже завершили подготовку доклада и необходимых схем в обоснование разработанных нами рекомендаций, когда позвонил А. И. Антонов и сообщил, что в связи с внезапной болезнью С. М. Буденного докладывать по кавалерии Сталин поручает мне.

Пришлось спешно изучать все материалы, разработанные комиссией С. М. Буденного.

В двадцатых числах мая И. В. Сталин собрал все комиссии и заслушал доклады. Первым получил слово маршал Ф. И. Толбухин. В целом его предложения были одобрены. Лишь по средствам тяги артиллерии стрелковых дивизий возникли разногласия. Комиссия рекомендовала иметь как полковую, так и дивизионную артиллерию на конной тяге, мотивируя свое предложение надежностью лошади в любой обстановке. Она вытягивала, мол, орудие даже там, где автомашина намертво вставала, к тому же в этом случае не требуется горючего. Словом, тяжелые орудия на мехтяге, а легкие и средние — на конной.

И. В. Сталин вдруг спросил:

— Какой вы, товарищи, представляете себе будущую стрелковую дивизию?

— В каком смысле, товарищ Верховный Главнокомандующий? — уточнил Ф. И. Толбухин.

— В смысле ее мобильности, конечно.

После продолжительной заминки, насколько мне помнится, маршал И. С. Конев решительно ответил:

— Думаю, что она должна быть прежде всего максимально моторизованной…

— Верно понимаете, — удовлетворенно кивнул Сталин и, обращаясь ко всем участникам совещания, добавил:- В ходе военных действий на Западе вы все убедились в преимуществе мехтяги. Будущее — за ней. И поэтому перевод артиллерийского парка стрелковой дивизии на мехтягу — это первоочередная задача.

Замечание Верховного Главнокомандующего примирило всех участников дискуссии по этому вопросу.

Когда настала моя очередь, я кратко изложил доводы в пользу сохранения небольшого ядра конницы. Наша комиссия предлагала оставить пока один-два кавалерийских корпуса в составе двух кавалерийских дивизий и одной танковой бригады в каждом.

Как и следовало ожидать, это предложение было встречено в штыки большой частью военачальников. Существо их высказываний сводилось к следующему: конница отжила свое, в век всеобщей моторизации она — явный анахронизм. Не случайно, говорили противники кавалерии, она в ходе Великой Отечественной войны, на завершающем ее этапе, как правило, использовалась только в составе конно-механизированных групп.

Неожиданную поддержку мы получили лишь от И. В. Сталина.

— В принципе вы, товарищи, правы, — заметил он, обращаясь к сторонникам немедленного расформирования кавалерийских соединений. — Однако вы не учитываете следующего факта: наша страна так велика и границы ее тянутся через столь разнообразные театры военных действий, что на некоторых из них нам просто трудно обойтись без конницы… — Помолчав, Сталин с едва заметной улыбкой спросил самого активного сторонника расформирования кавалерии: — Вы не согласны с этим, товарищ Жуков?

Жуков ответил не сразу. Несколько мгновений царила мертвая тишина, а Георгий Константинович стоял, нахмурив брови, в раздумье. Зная непреклонный характер маршала, я ожидал с его стороны возражений, но он вдруг выпрямился и с легкой усмешкой сказал:

— Согласен, полностью согласен, товарищ Верховный Главнокомандующий!

— Вот и хорошо, — удовлетворенно резюмировал Сталин, — раз вы согласны, значит, согласны, надеюсь, и остальные?

Одобрительный гул подтвердил его слова. Принятые на совещании предложения комиссии легли в основу дальнейших организационных мероприятий Генерального штаба по переводу Красной Армии на штаты мирного времени.

Все участники совещания были приглашены в Кремль на торжественный обед. Парадных мундиров у большинства не было, поэтому нам разрешили явиться на прием в повседневном обмундировании, но с орденами.

Около 20 часов 24 мая я не спеша поднимался по широкой мраморной лестнице, ведущей в знаменитый Георгиевский зал. Впереди, рядом и следом за мною шагали другие приглашенные: прославленные военачальники, ученые, выдающиеся деятели народного хозяйства, передовики производства. Даже среди гражданских лиц преобладали костюмы военного покроя. Каждому хотелось выглядеть по-военному подтянутым. Просторный Георгиевский зал был уже полон гостей.

Не успел я поздороваться со всеми знакомыми мне гостями, как вдруг на мгновение наступила мертвая тишина, взоры всех присутствующих обратились в сторону, где в окружении других руководителей партии и правительства появился И. В. Сталин. Потом разразилась буря оваций и восторженных возгласов. Сталин наклоном головы ответил на дружные приветствия и тоже начал аплодировать. Потом он жестом пригласил всех к столам.

Когда бокалы были наполнены, в наступившей тишине раздался голос, провозгласивший тост за Советские Вооруженные Силы, за здоровье красноармейцев, краснофлотцев, офицеров, генералов и адмиралов. Следующий тост — за Коммунистическую партию и ее Центральный Комитет — вызвал новую бурную вспышку оваций и приветственных возгласов.

Тостов было много: за здоровье Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина, за старейших полководцев Красной Армии, за Генеральный штаб, Государственный Комитет Обороны и его Председателя, за выдающихся военачальников, отличившихся в годы Великой Отечественной войны, в первую очередь — за командующих войсками фронтов. В промежутках между тостами перед гостями выступали прославленные артисты театров и эстрады. Чаще забилось мое сердце, когда была произнесена моя фамилия. В моем лице воздавалась честь воинам 1-го Прибалтийского фронта, особо отличившимся при освобождении Белоруссии и Прибалтики.

И вдруг внезапно воцарилась тишина. С бокалом в руке поднялся И. В. Сталин. Своим глуховатым ровным голосом он произнес свой знаменитый тост.

— Товарищи, — сказал он, — разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего за здоровье русского народа…

Взрыв единодушного одобрения, возгласы «ура» заполнили зал. Спокойно выждав, когда снова наступила абсолютная тишина, Сталин продолжал:

— Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

За здоровье русского народа!

Под высокими сводами Георгиевского зала долго не смолкал гром оваций и заздравных возгласов.

На следующий день всем командующим войсками фронтов объявили приказ Верховного Главнокомандующего о подготовке к Параду Победы. Он был намечен на 24 июня. Каждый из десяти существовавших к концу войны фронтов должен был сформировать один сводный полк пятибатальонного состава. Три батальона состояли из шести стрелковых рот, в другие два входили четыре роты: танкистов, артиллеристов, летчиков и сводная, в которую включались кавалеристы, саперы и связисты. Словом, представлялись все рода войск Советской Армии.

В состав подразделений надлежало отобрать самых заслуженных бойцов и командиров фронта, а во главе каждого отделения поставить офицера. Стрелки на парад должны были выйти с автоматами, артиллеристы, кавалеристы, саперы и связисты — с карабинами, танкисты и летчики — с пистолетами, а кавалеристы, кроме того, и с шашками. Во главе каждого сводного полка по Красной площади должны были пройти командующий войсками фронта и командующие всеми армиями, входившими в состав фронта. Одиннадцатый по счету сводный полк формировал Военно-Морской Флот. Возглавил его вице-адмирал В. Г. Фадеев. Каждый сводный полк должен был вынести на парад 36 боевых знамен наиболее отличившихся соединений и отдельных частей фронта.

Я выехал в штаб 3-го Белорусского фронта. Надо было спешить: мне предстояло готовить два полка — от 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского. Сводный полк 1-го Прибалтийского фронта надлежало вести мне, а 3-го Белорусского — Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Александр Михайлович, с головой ушедший в подготовку наступления против Квантунской армии, поручил мне также формирование и подготовку сводного полка его фронта. С согласия маршала командиром полка этого фронта был назначен дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант П. К. Кошевой, а во главе полка 1-го Прибалтийского фронта мы поставили одного из самых заслуженных ветеранов войны генерал-лейтенанта А. И. Лопатина, начавшего свой боевой путь почти от самой границы.

И началась кропотливая работа по отбору солдат и офицеров: каждая кандидатура рассматривалась индивидуально, высокой чести представлять в Москве свой фронт удостаивались лучшие из лучших. Надо было спешить, поскольку к 10 июня полки должны прибыть в Москву, где каждый участник парада получал парадное обмундирование. Еще до отъезда парадные части начали строевую подготовку к торжественному маршу, а 8 и 9 июня они убыли из Восточной Пруссии вместе со всеми захваченными в боях знаменами фашистских соединений и частей.

Разместившись в московских казармах, участники парада получали и подгоняли парадное обмундирование и продолжали строевую подготовку.

Занялись экипировкой и мы с командармами. Парадное обмундирование шилось для всех нас по индивидуальным заказам. Требовались шашки и шпоры. Со шпорами я по кавалерийской привычке не расставался и на фронте, так как нередко приходилось садиться на коня: иногда из-за того, что на машине на некоторые участки фронта невозможно было добраться, а чаще — ради поддержания спортивной формы. Сабель тоже хватало: боевая шашка всегда была при мне, а во время войны я получил в подарок от армянского народа дорогую дамасскую саблю. Ею-то я и решил блеснуть на параде. Однако для достижения единообразия всем нам выдали хотя и одинаковые, но великолепные златоустовские боевые клинки.

23 июня в «Правде» был опубликован следующий приказ Верховного Главнокомандующего:

«В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона — Парад Победы.

На Парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата Обороны, сводный полк Военно-морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона.

Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.

Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому…»

В торжестве должны были принять участие и народные представители депутаты Верховного Совета СССР, которые собрались в Москве на сессию.

Накануне исторического дня бюро погоды не предвещало ничего хорошего. И действительно, утро 24 июня было по-осеннему хмурым, небо заволокло низкими свинцовыми тучами, накрапывал мелкий дождь. Но даже капризная природа не могла испортить нам праздничного настроения. К 8 часам утра улицы Москвы были запружены ликующим народом. На подступах к Красной площади ровными квадратами выстроились войска столичного гарнизона, а на гранитной брусчатке Красной площади в строгом порядке разместились сводные полки фронтов и Военно-Морского Флота. Они выстроились в той последовательности, как располагались в ходе войны представляемые ими фронты с севера на юг: первым начинал шествие сводный полк Карельского фронта, возглавляемый Маршалом Советского Союза К. А. Мерецковым, за ним — полк Ленинградского фронта, впереди которого шел Маршал Советского Союза Л. А. Говоров, третьим — полк 1-го Прибалтийского фронта, который вел я. Далее полки фронтов возглавляли: 3-го Белорусского — Маршал Советского Союза А. М. Василевский, 2-го Белорусского — заместитель К. К. Рокоссовского генерал-полковник К. П. Трубников, 1-го Белорусского заместитель Г. К. Жукова генерал армии В. Д. Соколовский (в составе сводного полка этого фронта особой колонной построились бойцы Войска Польского во главе с начальником генерального штаба Польши В. В. Корчицем), 1-го Украинского фронта — Маршал Советского Союза И. С. Конев, 4-го Украинского — генерал армии А. И. Еременко, 2-го Украинского — Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, 3-го Украинского — Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин. Полком ВМФ командовал вице-адмирал В. Г. Фадеев.

Над головами воинов алым морем плескалось 360 боевых знамен.

Дождь постепенно усиливался. Однако к 9 часам 30 минутам вся Красная площадь была заполнена депутатами Верховного Совета СССР, многочисленными зарубежными гостями, представителями московских трудящихся, деятелями науки и культуры. На особо почетном место перед Мавзолеем разместились советские военачальники — активные участники Великой Отечественной войны, не попавшие в состав парадного расчета.

Без четверти 10 часов на трибуну Мавзолея поднялись члены Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства.

И вот наконец куранты Спасской башни начали с неповторимым мелодичным звоном отбивать часы. Не успел пролететь над площадью звук десятого удара, как вслед за ним раздалось протяжное: «Смир-но-о-о-о..!» Командующий парадом К. К. Рокоссовский на вороном скакуне устремляется навстречу Г. К. Жукову, выехавшему из Спасских ворот на коне светло-серой, почти белой масти. Красная площадь замерла. Отчетливо слышен цокот копыт, а затем четкий рапорт командующего парадом. Последние слова Рокоссовского тонут в торжественных звуках сводного оркестра, объединившего 1400 музыкантов.

Г. К. Жуков в сопровождении К. К. Рокоссовского объезжает построившиеся для парада войска и поздравляет солдат, офицеров и генералов с Победой. Мощное, раскатистое «ура» сопровождает маршалов от полка до полка. Оно сначала все дальше и дальше уплывает от Красной площади, а затем, как тысячеголосое эхо, сопровождает Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского по пути обратно и словно повисает в воздухе.

Сводный оркестр под командованием главного дирижера Красной Армии генерал-майора С. А. Чернецкого выходит на середину площади и исполняет «Славься, русский народ!». Спешившись, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков быстро поднимается по ступеням Мавзолея, подходит к микрофонам. От имени и по поручению ЦК ВКП(б) и Советского правительства он поздравляет советских воинов, трудящихся города и деревни, работников науки и техники, деятелей социалистической культуры — весь советский народ с Великой Победой над фашистской Германией. На убедительных фактах маршал показал решающую роль Советского Союза в обеспечении разгрома мирового фашизма, указал на главные источники Великой Победы — животворную силу социалистического строя, мудрое руководство ленинской партии, морально-политическое единство советского общества, нерушимую дружбу народов, непобедимую силу Красной Армии, трудовой героизм советских людей и глубоко продуманную политику Советского правительства.

Г. К. Жуков закончил свое выступление пламенной здравицей в честь великой социалистической Родины, советского народа, его героической Красной Армии и Коммунистической партии — вдохновителя и организатора победы советского народа в Великой Отечественной войне.

Громогласное «ура» трижды всплескивается над Красной площадью, прокатывается над рядами выстроившихся полков и где-то в районе улицы Горького постепенно замирает. И вот уже стены древнего Кремля сотрясают величавые звуки Гимна Советского Союза. Этой торжественной мелодии напряженно внимали тысячи собравшихся на Красной площади. А мне казалось, что ее слушает сейчас вся Европа, избавленная от коричневой чумы, весь мир.

Наступил самый ответственный для нас момент: К. К. Рокоссовский подает команду о начале торжественного марша.

Открывает парад сводный полк Карельского фронта. Впереди с достоинством вышагивает Маршал Советского Союза К. А. Мерецков. Во многих славных операциях Великой Отечественной войны участвовали войска Волховского и Карельского фронтов, которыми он командовал. Прорыв блокады Ленинграда, форсирование реки Свирь и разгром гитлеровских и маннергеймовских оккупантов в заболоченных лесах Карелии и в суровом Заполярье — вот неполный перечень славных боевых дел его войск на советско-германском фронте.

На определенной дистанции от замыкающей шеренги сводного полка Карельского фронта чеканящим шагом, чуть склонив вперед голову, шагает впереди сводного полка Ленинградского фронта мой старый товарищ Маршал Советского Союза Л. А. Говоров. Если бы у этого выдающегося военачальника Красной Армии не было никаких других славных боевых дел, кроме 900-дневной героической обороны Ленинграда, то и тогда его имя навеки сохранили бы благодарные потомки. Но у его войск было немало и других великих боевых свершений: сокрушительный разгром оккупантов в Ленинградской области и на Карельском перешейке, освобождение Эстонии и островов Моонзундского архипелага.

Поворачивая у здания Исторического музея вслед за воинами-ленинградцами, я с гордостью оглядывал идущие за мной стройные шеренги воинов, которым выпала честь представлять на параде 1-й Прибалтийский фронт, довелось освобождать Белоруссию, Литву, Латвию, перерезать путь отступления войск группы армий «Север» из Прибалтики в Восточную Пруссию, участвовать в героическом штурме Кенигсберга.

С чувством честно исполненного долга перед Родиной чеканили мы шаг по звонкой брусчатке Красной площади, приветствуя взмахом клинка и поворотом головы стоявших на центральной трибуне руководителей партии и правительства.

Я прошагал мимо Мавзолея и, повернув направо, остановился в положении «смирно» у его подножия, пока не прошел торжественным маршем возглавляемый мною полк.

Далее следовали стройные шеренги сводного полка 3-го Белорусского фронта, которые возглавлял Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Его имя неразрывно связано с большинством выдающихся сражений Великой Отечественной войны, в подготовке и руководстве которыми он принимал самое активное участие в качестве начальника Генерального штаба и представителя Ставки. На заключительном этапе войны ему довелось в качестве командующего войсками 3-го Белорусского фронта руководить разгромом группы армий «Север» в Восточной Пруссии.

А тем временем и А. М. Василевский, свернувший к Мавзолею, пропустил шеренги своего сводного полка, и мы вместе поднялись на трибуну, куда были приглашены все командующие войсками фронтов. И уже с высоты трибуны Мавзолея мы продолжали наблюдать за прохождением остальных сводных полков.

По брусчатке мимо трибуны чеканили шаг шеренги сводного полка 2-го Белорусского фронта. При виде полка этого фронта мы мысленно представляли, что его ведет командующий — один из самых прославленных советских полководцев Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Армии 2-го Белорусского, созданного в апреле 1944 года, участвовали в освобождении Белоруссии, Польши, в разгроме восточнопрусской группировки немецко-фашистских войск, а затем им выпала честь в числе трех наших центральных фронтов принять активное участие в Берлинской операции.

Приближение сводного полка 1-го Белорусского фронта к Мавзолею вызвало заметное оживление. На долю этого фронта под командованием самого выдающегося из когорты советских полководцев — Маршала Советского Союза Г. К. Жукова выпала честь на завершающем этапе Великой Отечественной войны сражаться за освобождение братской Польши, а затем наступать на центральном направлении, которое вывело его на подступы к Берлину. Это его воины водрузили Знамя Победы над рейхстагом! Когда колонна сводного полка 1-го Белорусского фронта поравнялась с Мавзолеем В. И. Ленина и его воины дружно вскинули в приветствии свои головы, суровое лицо Г. К. Жукова смягчилось теплой, доброй улыбкой.

В составе этого полка на Красную площадь самостоятельной колонной с боевыми знаменами торжественно вступают героические представители Войска Польского но главе с генералом В. В. Корчицем. Они тоже внесли достойный вклад в дело освобождения своей Родины от фашистских захватчиков.

Следом за полком 1-го Белорусского фронта ведет своих героев Маршал Советского Союза И. С. Конев. Воины 1-го Украинского фронта прославили себя в битве за Днепр и за северную часть Правобережной Украины. Летом 1944 года войска этого фронта с боями вступили на польскую землю и приняли активное участие в очищении ее от фашистских захватчиков. 1-му Украинскому выпала великая честь во взаимодействии с войсками 1-го и 2-го Белорусских фронтов осуществить Берлинскую наступательную операцию и закончить войну освобождением Праги. Мимо нас шествовала живая история Великой Отечественной войны.

С интересом разглядываю коренастую фигуру военачальника, возглавлявшего сводный полк 4-го Украинского фронта. Четко печатай шаг, идет генерал армии А. И. Еременко. Не прошло и полгода с тех пор, как мы вместе наступали на Ригу, а затем прочно заперли войска группы армий «Север» в курляндском котле. Потом мы расстались: он убыл на 4-й Украинский, чтобы драться за освобождение братской Чехословакии, а я — в Восточную Пруссию готовить штурм Кенигсберга. И вот теперь Андрей Иванович с гордостью представлял руководителям партии и правительства своих славных воинов.

В шеренгах сводного полка 2-го Украинского фронта шагают 77 Героев Советского Союза. Ведет полк Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский. Войска этого фронта, освобождая Украину, форсировали Днепр и первыми вышли к Государственной границе СССР. Совместно с 3-м Украинским фронтом они блестяще осуществили Ясско-Кишиневскую наступательную операцию, в ходе которой было окружено 18 вражеских дивизий, освобождали Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию.

Посланцев 3-го Украинского фронта вел замечательный военачальник и добрейший человек Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин. Войска этого фронта в годы войны осуществили много блестящих боевых операций. Они освободили южную часть Правобережной Украины, Румынию, Болгарию, Югославию, участвовали в Белградской операции и закончили свой поход в Австрии.

Замыкали парадный марш победителей моряки Северного, Балтийского, Черноморского флотов, а также Днепровской и Дунайской флотилий, которые вывел на Красную площадь вице-адмирал В. Г. Фадеев. Военно-морские соединения и части, которые они представляли, громили фашистов не только на море, но и на суше, защищая Ленинград, Одессу, Севастополь, Новороссийск, Керчь и многие другие приморские города.

…Едва последние шеренги сводных полков миновали Мавзолей, как торжественная музыка сменилась барабанной дробью, под аккомпанемент которой к Мавзолею двинулась удивительная колонна: двести советских солдат несли склоненные до земли боевые знамена побежденных фашистских дивизий. Под гром барабанов солдаты все тверже печатали шаг и, поравнявшись с Мавзолеем, четко повернулись к нему и швырнули вражеские стяги к его подножию.

Начиная войну против Страны Советов, фашистские заправилы мечтали гордо пронести свои штандарты по Красной площади. Да, они, эти знамена, попали в Москву, но не так, как мечтали фашисты, а с бесчестьем. Их принесли победители, чтобы бросить к подножию усыпальницы великого вождя пролетарской революции, завещавшего нам до последней капли крови защищать исторические завоевания Октября.

Глядя на поверженные вражеские боевые знамена, я невольно вспоминал вещие слова славного победителя немецких «псов-рыцарей» Александра Невского: «Кто с мечом к нам придет — от меча и погибнет!»

Так было, так будет всегда! И пусть сокрушительный разгром фашистских полчищ в Великой Отечественной войне послужит уроком для тех, кто все еще не уразумел эту истину.