"Лев Кузьмин. Быстрые кони" - читать интересную книгу автора

случайных деревенских подводах, а теперь лошадь стала своя, и хозяйственные
дела у Филатыча пошли веселее.
Когда же завхоз увидел, как ловко и заботливо ухаживает за лошадью
Митя, как наделяет ее сеном, носит ей с кухни в бадейке подогретую воду,
чистит по утрам соломенным жгутом, то научил мальчика еще лошадь и
запрягать, и стал Митю брать с собою в поездки, а куда поближе, так разрешал
ездить и одному.
Запрягать Зорьку было трудно не слишком. Самая во всем здесь
сложность - это стянуть тугие клешни хомута тонким ремешком. Тут надо было,
стоя на одной ноге, на земле, другою ногою упираться в бок хомута и тянуть
ремешок на себя. А росту для этого у Мити не хватало. Но он стал подкатывать
к лошади чурбан и управлялся с этой подставки отлично.
И вот возится Митя рядом с лошадью, закладывает ей на спину потник,
седелку, лезет за пряжкой подпруги под круглое, теплое, все в крупных
прожилках брюхо, и - Зорька не шелохнется. Мите рядом с нею тоже хорошо. Он
с ней - разговаривает. И лошадь косит на Митю добрыми блестящими глазами,
будто все понимает. Да так оно, наверное, и есть. Потому что, когда Митя
рассказывает ей про то, как на страшном пути из охваченного войною родного
города он отстал, потерялся от своей матери, от сестренок, то Зорька каждый
раз нетяжело опускает ему на плечишко свою большую морду и вздыхает вместе с
мальчиком.
На этой вот Зорьке в один из мартовских деньков Митя и собрался к
лесному ручью за водой. Собрался вместе с Сашей, а за ними увязался и самый
маленький житель интерната - Егорушка.
Времени было - за полдень. С южной стороны крыш капало, тонкие сосульки
отрывались от карниза школы и со звоном шлепались в мелкие лужицы на
утоптанном снегу. Интернатский петух Петя Петров ходил вокруг лужиц,
любовался на свое отражение, хлопал крыльями и восторженно орал. Ему
откликались через дорогу, через поле деревенские петухи.
Митя вывел из конюшни Зорьку, впятил ее в оглобли, не спеша запряг.
Потом вскочил в сани, утвердился на широко расставленных ногах между пустой
бочкой и передком, дернул веревочные вожжи и, стоя, подкатил к школьному
крыльцу.
Мальчики - Саша и заплетающийся в длинном пальто Егорушка - подбежали
следом. Они несли ведра.
С крыльца спустился Филатыч в красной распоясанной рубахе и с рубанком
в руках. Не выпуская рубанка, свободною ладонью он ощупал на спине Зорьки
войлочный потник, проверил, удобно ли потник положен, подергал тугой ремень
чересседельника, посмотрел на лужи, на солнышко.
- Теплынь! Надо бы нынче к ручью самому съездить. Как бы не
располоводилось, не разлилось... Ты, Дмитрий, вот что: ты на лед нынче
лошадь не загоняй, а встань с бочкой на берегу. Понял? Ну вот и ладно... Ну
вот и езжайте. Завтра проверю сам, а сегодня рамы чиню - времени нет.
Саша с Егорушкой бросили ведра в сани, вскарабкались верхом на бочку;
Митя радуясь, что едет за главного, без Филатыча, громко чмокнул губами, и
Зорька легко, рысцой понесла сани по дороге.
Водовозная дорога сразу от школы уходила в лес. Она ныряла под мощные
корабельные сосны, и снег под соснами был еще по-зимнему чист и крепок. В
лесу держалась прохладная тень, но там, где прямые, с темно-коричневыми,
словно пригорелыми, низами деревья разбегались просторней, там во всю