"Ночная охота" - читать интересную книгу автора (Монро Керк)

Глава шестая на которой заканчивается история с ронинским упырем, однако, Ночные стражи не остаются без дела…

— Так, Гвай, или ты расскажешь, каким образом устроил заговор против бруксы, или мы тебе не друзья! — Сие категорическое заявление Асгерд прозвучало в резиденции ронинского каштеляна, месьора Алистера из Бохова, жившего не в замке, а в большом удобном доме, построенном на Нижнем дворе. Все заинтересованные стороны должны были вскоре собраться здесь, дабы окончательно решить судьбу графини Ольборг. В данный момент, просторный кабинет каштеляна единолично захватили Ночные стражи, дожидавшиеся прибытия светлейшего эрла Ронина, его ближних и упыря из Рудны, сыгравшего исключительно важную роль в этом сложном деле.

…Неожиданная развязка привела большинство гостей свадебной церемонии в состояние молчаливого изумления, граничащего с душевным потрясением. Только Гвай, Эйнар, да посвященные в заговор господин Алистер вкупе с полудюжиной особо доверенных десятников дружины, остались невозмутимы.

Когда и как Гвайнард сообщил Эйнару, что предметом охоты является невеста вельможного, никто не знал, а сам броллайхэн заявил, что ему было приказано только лишь следить за действиями командира отряда и обездвижить человека, на которого Гвай наденет серебряные кандалы, схватывающие пальцы. Он, мол, сам не ожидал, что бруксой окажется молодая графиня, он только выполнял приказ!

Разумеется, Эйнару никто не поверил. Лжет безо всякого стеснения!

Панически-испуганная кутерьма, последовавшая за свадьбой Алаша Ронина, подлежит отдельному описанию. Более всего поразились уважаемые седобородые купцы и двое старейшин, приглашенных на церемонию в качестве свидетелей. Как такое могло случиться?! Невесту (жену!) вельможного заключают в оковы немедля по выходу из храма, потом месьоры охотники опутывают немедиискую графиню и полнонравную владетельницу княжества тонким шнуром с вплетением серебряных нитей и волокут в подвал каштелянова дома! Ужас!

Надо отдать должное эрлу, не спасовал перед трудностями. Вельможный, оберегаемый вдвое большим против обычного числом телохранителей, немедля пригласил гостей для объяснений. До сих пор объясняется, хотя минуло полтора колокола и начало темнеть.

А вот прелестная Лара Ольборг (вернее, уже Лара Ронин…) отдыхает в глубоком подполе, прямиком под ногами Дербников, отмечающих за кружечкой брусничной настойки, победу над упырицей.

Однако, как и почему состоялась эта победа? Получить ответ на данный вопрос желали все: Конан Канах, Асгерд их Нордхейма и Эйнар-броллайхэн, который тоже не был посвящен в детали этой истории — справедливости ради надо сказать, что Эйнар действительно исполнял приказ и сам крайне удивился, опознав в супруге эрла кровожадную бруксу…

— Дорогие мои, вам надо было немного подумать, сопоставить некоторые факты и самостоятельно найти верный ответ, — посмеивался Гвай, прикладываясь к кружке с пахнущей лесом и солнцем настойкой. — Ничего сложного! Конан, помнишь, я говорил, что работа Ночной стражи лишь на одну десятую часть состоит из банального мечемахания? Остальное время мы тратим на работу мысли. Давай, подумаем вместе. Когда начались нападения упыря?

— В последние дни весны, — уверено ответил киммериец. — И дальше что?

— Ронин почти не посещается чужеземцами, очень уж далеко от цивилизованных мест. До ближайшего крупного города — замок Райдорских герцогов мы в расчет не берем! — не меньше ста пятидесяти лиг. Шесть-семь конных переходов. Местные предпочитают возить меха, древесину, мед и прочие товары в Райдор или Чарнину, чтобы там продать. Сюда купцы не приезжают вообще или приезжают очень редко. Обычные путешественники, желающие развлечься и посмотреть новые земли? Тоже не подходит. Никто в ронинскую глушь не поедет, скучно. А мы, третьего дня, выяснили, что вампир-маг наверняка приезжий. Остается лишь найти человека, который появился в Ронине совсем недавно. Ответ напрашивается сам собой. Графиня Ольборг прибыла в Ронин, к жениху, в третью весеннюю луну.

— Это не доказательство, — перебила внимательно слушавшая Асгерд. — Мы здесь тоже недавно, всего несколько дней. Представим, что сначала ронинцев тиранил дикий каттакан, а затем, по нашему появлению, Конан, я или Эйнар выгнали соперника и сами принялись высасывать кровушку из подданных светлейшего. Кто тебе сказал, что Конан не вампир?

— Конан — мужчина, причем весьма приметный, — Гвай развел руки, словно пытался показать, что киммериец выгладит по сравнению с другими людьми более высокорослым и широкоплечим. — Вдобавок, киммериец постоянно был у нас на виду… Забудем эту чепуху и рассудим здраво: кто из ронинских женщин будет ради маскировки носить туранское платье с чадрой, закрывающее лицо? Не ошибусь, если скажу, что жены и дочери здешних кметов даже не подозревают о существовании государства под названием Туран. И уж точно не станут наряжаться в противовес традициям Полуночной Бритунии. Следовательно, брукса знает обычаи подданных императора Илдиза — это должна быть женщина, выросшая в цивилизованных краях, где любой чужеземец не воспринимается в качестве чего-то особенно экзотичного. Поняли?

— Согласна, — кивнула Асгерд. — И все равно ты меня не убедил. Для того, чтобы уговорить Алаша Ронина на захват его супруги прямиком на пороге храма Митры, требовались очень веские подтверждения виновности немедийки. Откуда ты их добыл?

— Их добыл я! Надеюсь, мои заслуги оценят по достоинству. Здравствуйте.

В углу кабинета месьора Алистера возникла знакомая тень. Солнце зашло, а значит, наступило время каттаканов. В гости пришел Рэльгонн — ученый муж, верный сподвижник Дербников, хранитель земель Полуночи и зубастый рудненский упырь.

— Привет! Выпьешь? — Конан, успевший привыкнуть к неожиданным визитам каттакана, потянулся к кувшину. — А мы бруксу поймали!

— Осведомлен. Я пристально наблюдал за недавними событиями из Рудны и очень за вас порадовался.

Рэльгонн добавил в крепкую настойку воды и уселся рядышком, не сбросив, однако, капюшон — могли войти другие люди и поднять панику. Явление нового упыря подданные светлейшего не перенесут.

Отхлебнув из кружки, каттакан рассмеялся.

— Как выразился один старинный аквилонский поэт, «бурлит вино и реет флаг войны»… Война окончена, господа. Осталось нанести окончательные штрихи и тогда мы сможем перевести дух.

Гвайнард, твои друзья требуют объяснений? Это справедливо. Ты умеешь быстро соображать, вовремя действовать и подыскивать нужных союзников, а вот растолковать ход собственных мыслей у тебя получается плохо. Разреши, я сам расскажу?

— Разрешаю, — смилостивился Гвай. — Ты знаешь о бруксе не меньше моего.

— Немного больше, — без ложной скромности ответил Рэльгонн. — Итак, первые догадки у нашего уважаемого месьора Гвайнарда появились сразу после прибытия на Журавлиный хутор. Обстоятельства гибели двоих поденщиков со всей ясностью говорили: в смерти людей дикий каттакан не виновен. Тогда кто? Зададимся вопросом: какая разновидность демонических вампиров способна нападать днем? Верно, брукса или похожий на нее кяур.

— Кметы запросто подпустили к себе упырицу, не пытались бежать и не оказали сопротивления, — перебил каттакана Эйнар. — Значит, она выглядела человеком.

— И с виду не представляла никакой угрозы, — кивнул Рэльгонн. — Чтобы догадаться о сущности убийцы много ума не нужно. Вчера, когда мы уничтожили моего околдованного сородича, появились новые доказательства — брукса весьма неосторожно попалась на глаза Эйнару и совсем уж опрометчиво позволила ему увидеть портал. Гвайнард, таким образом, получил еще несколько косвенных доказательств. Оставалось их проверить, о чем меня и попросил ваш отец-командир прошлой ночью. Впрочем, об этом позже…

— Про косвенные доказательства можно подробнее? — потребовала Асгерд. — До последнего момента я подозревала месьора Алистера, управителя и возможного наследника Ронина.

— Нет ничего проще, — каттакан положил руки на стол и соединил кончики длинных пальцев. — Загадка не оригинальная. Изначально известно, что бруксой является женщина, а не мужчина. Понятно, что она совсем недавно приехала в Ронин, знакома с удобной модой стран Восхода, позволяющей скрывать лицо, и живет в каменном здании. Эйнар, ты же видел в кольце портала каменную кладку, верно? Спросим у себя: где находится ближайшее строение из камня? Учтем, что простецы возводят только деревянные жилища — это удобнее, теплее и дешевле.

— Замок вельможного эрла! — воскликнул Конан. — Крепость построена из серого гранита! Я так и знал!

— Знал, но не сказал, — проворчал каттакан. — А Гвай немедленно поделился со мной своими соображениями. Он понимал, что если подозрения необоснованны, то на ваши головы низвергнется гнев светлейшего, и решил не посвящать вас в подробности…

«Ошибка будет стоить слишком дорого каждому из нас» — вновь возникла в голове киммерийца случайная оговорка Гвайнарда. — Оно и понятно: Алаш, пусть и выглядит совершеннейшим сопляком, за эдакое покушение на честь возлюбленной, снес бы нам головы без единой слезинки! Ничего себе, обвинить благородную девицу, графскую дочку, в демоническом одержимстве и пристрастии к человеческой крови!»

— Были и другие подозрительные моменты, — продолжал Рэльгонн. — Юная графиня прибыла в Ронин только в сопровождении воспитательницы, госпожи Реллины. Не хватило денег на приличную свиту, слуг-камеристок —горничных? Сомневаюсь. Однако, если полагать Лару из Ольборга бруксой, это объяснимо — старая карга, вероятнее всего, знает о необычных увлечениях подопечной. И по возможности оберегает воспитанницу от неприятностей. Действовать без верной сообщницы бруксе довольно трудно.

— Надо будет хорошенько допросить старуху, — заметил варвар.

— Этим занимается эрл, — сказал Гвай. — Когда Алаш придет сюда, узнаем результаты. Говори дальше Рэльгонн, не стесняйся.

Упырь снова приложился к кружке, неприятно стукнувшей по его великолепным зубам, и сверкнул глазами из-под капюшона.

— Как вы знаете, представители моей расы могут перемещаться на большие расстояния без всяких порталов и другого мудреного волшебства — умение заложено изначально. Я согласился выполнить оба поручения месьора Гвайнарда — втихомолку обследовать замок Ронин от подвалов до чердака, а заодно слетать в Немедию, в графство Ольборг. Дело заняло большую часть прошлой ночи, но результаты того стоили.

— Небось, в замке оказалось пострашней, чем в логове каттакана —дикаря?. — проворчал Конан, доселе находившийся под впечатлением от смрадной упыриной берлоги.

— Ничуть. Очаровательная Лара хоть и упырица, но отнюдь не дура. Понимала, что на глазах жениха ей следует быть внимательной и осторожной. Я появился в замке, отвел глаза охране, чтобы не подняли крик, и прогулялся по личным покоям графини. Сама Лара отсутствовала, наверное, отправилась на охоту, а госпожу Реллину пришлось ненадолго усыпить мысленным внушением. Разумеется, ничего ужасного я не обнаружил — комнаты немедийки отнюдь не походили на сказочные склепы упырей. Спит она в кровати, а не в гробу, в обычное время кушает вполне человеческую пищу и читает занимательные трактаты древних мудрецов… Человек как человек. Однако, настойчиво покопавшись, я нашел тайник, в котором хранились крайне любопытные предметы, принадлежащие не самой Ларе Ольборг, а ее старой попечительнице. Говорят, будто читать чужую переписку предосудительно, но в данном случае я оправдываюсь острой необходимостью. Я нашел полтора десятка писем и несколько магических предметов, способных защитить человека от нечистой силы — изумруд с пузырьком воздуха внутри, высушенные цветы золотого лотоса, серебряные обереги…

— Госпожа Реллина сама боялась подопечной? — спросила Асгерд.

— Скорее наоборот, — горько вздохнул Рэльгонн. — Пыталась ей помочь. Хотела спасти. Изумруд на серебряной цепочке носят люди, исцеленные от одержимости — камень не подпускает к человеку демона, который однажды может вернуться. А запах золотого лотоса отпугивает обитателей Черной Бездны. Не это главное — наиболее интересной была переписка!

— И кому же писала Реллина? — поинтересовался Эйнар.

— Признаться, сперва я глазам своим не поверил. В шкатулке хранились депеши от самых знаменитых и уважаемых магов Хайбории! От Пелиаса, Тсота-Ланти, Менхотепа, от гиперборейской колдуньи Лоухи, Тот-Амона, Озимандии из Темры… И практически каждое письмо повторяет предыдущее: извините, помочь ничем не можем, это не в наших силах, — случай бесспорно, интересный, но безнадежный… Лишь Тот-Амон ответил, что можно попробовать, однако за успех он не ручается! Это были ответы на отчаянные призывы о помощи, которые старуха рассылала по всем странам Заката!

— Таким образом, Рэльгонн получил в доказательство документы, которые можно положить на стол Алашу Ронину, — дополнил Гвай. — Оставалось понять, от чего именно надо спасать дочь госпожи Реллины…

— Дочь? Как дочь? — наперебой затараторили охотники. Новости, прямо скажем, удивительные! — Реллина — родная мать Лары из Ольборга?

— Да, родная мать, — уверенно сказал каттакан. — Это я выяснил уже в Немедии, в замке Ольборг. О рудненских упырях там и слыхом не слыхивали, но вот про бруксу слухи ползали уже несколько лет… Пришлось устроить целый спектакль, с магией, превращениями и различными ужасами. Я отловил владельца замка в спальне, в самый неподходящий момент — боюсь, теперь граф навсегда останется несостоятельным мужчиной… Ладно, оставим неинтересные подробности. Я так застращал графа Ольборга, что он с перепугу выложил всю подноготную этой неприглядной истории. Проклятие, которое несет на себе Лара, не является следствием обиды черного мага или ведьминской порчи. Оно врожденное, а не благоприобретенное.

— Благоприобретенное! — повторила Асгерд. — Какое ж тут благо?..

— Никакого. Соль в том, что граф Ольборг очень любил свою мать. Батюшка погиб во время Аквилонской войны, воспитывался он женщинами, а родительницу просто боготворил. Когда наследник подрос, вышло так, что он согрешил с собственной матерью. И она вновь забеременела.

— Фф-у! — поморщился киммериец и едва не сплюнул прямиком на пол. — Ничего себе! Это же в сотню раз хуже, чем спать с мужиком!

— В данном случае, хоть детей не будет, — Рэльгонн фыркнул. — А здесь ребенок при рождении огреб полновесное проклятие — мать и отец пошли против непреложных законов мироздания. Боги от младенца отвернулись. Природа не терпит пустоты — исчезает божественное, приходит демоническое. Тварь из Черной Бездны настолько крепко завладела душой Лары, что теперь не выпустит! Когда девочка достигла определенного возраста и начала становиться женщиной, началось самое страшное — демон начал подталкивать ее на убийства и принялся учить магии. Тогда Лара не сознавала, что ее редкостные знания нашептаны чужаком, бесплотным монстром. Однажды она попробовала живую кровь — понравилось. Лару мало заботило, что ее тело во время охоты изменялось, появлялись сдвоенные клыки, когти… Она полагала, что это естественно.

— Значит, упырица несколько лет безобразничала в Немедии? — спросил Конан.

— Не то слово! Четыре минувших года она посвятила совершенствованию своего… гм… искусства. Сперва осторожничала, убивала по пять-шесть человек в год, затем снежный ком начал нарастать. Прошлой зимой граф уяснил, что дело зашло слишком далеко, пускай секрет Лары знали только он и старая графиня. Жители Ольборга начали уезжать из опасных мест, графство стало эдаким пугалом для всех добропорядочных обывателей, подданные выражали недовольство.

— Вспомнил! — воскликнул Эйнар. — Я слышал о вампире из Ольборга! Года полтора назад встретил в Пайрогии одного приятеля, тоже Дербника, промышлявшего в Немедии. Он и рассказал о бруксе, якобы живущей около Соленых озер! И что было дальше?

— Дальше? Граф Ольборг понял, что следует немедля избавиться от столь опасного отпрыска. Но как? Убить? Лара этого не позволит, да и жалко родную дочурку. Заключить в темницу? Тоже не подойдет. Выход нашли быстро. Людям непосвященным юная графиня казалась милой девушкой, слава о ее красоте достигла самой Бритунии, а тут вовремя подвернулся прекрасный жених, эрл Алаш Ронин. В его пользу говорили отдаленность владения и огромное богатство — Реллина полагала, что, использовав деньги эрла, можно будет нанять знающего мага, который снимет проклятие. Отсюда и переписка, найденная мною в тайнике. К счастью, мы подоспели вовремя — я воображаю, с каким размахом начала бы действовать упырица, окажись в ее руках деньги и власть. Ронинские владения обезлюдели бы через несколько лет… Спасти ее невозможно, такие проклятия даются навсегда. Причем навсегда в самом полном смысле — после телесной смерти она превратится из бруксы в носферата и продолжит убивать. Ларой завладел очень сильный демон, против которого человек бессилен!

— Тогда каким способом мы ее убьем? — осведомилась Асгерд. — Сейчас брукса обездвижена, опутана серебром и не может колдовать, но стоит потерять внимательность и она вырвется на свободу! Сжечь? Пламя очищает…

— Разумное предложение, однако, увы, совершенно невыполнимое, — покачал головой Рэльгонн. — Демон защитит Лару от обычного огня, такие случаи описаны. Ее не утопишь, не сожжешь и не зарежешь…

— Что же, теперь упырицу надо вечно держать на серебряной цепи в подвале? — огорчился Конан. — Рано ли поздно она освободится и начнет мстить! Не хочется закончить свою жизнь в желудке бруксы…

— Я тоже долго размышлял над этой проблемой и не пришел к определенному решению, — в голосе самоуверенного каттакана впервые на памяти Ночных стражей звучало недовольство самим собой. — Я доселе не знаю, как брукса подчинила моего сородича — на нас не действует магия Хайборийского мира, мы чересчур другие, иные, созданы незнакомыми вам богами… Есть только одно предположение, крайне неприятное: Черная Бездна, вселенная первозданного хаоса и обитель первородного зла, едина для всех миров – для Хайбории, для моего полузабытого дома, для тысяч иных планов бытия… Зло для всех одно, а вот добро — разное. Не будем углубляться в философию и высокие материи, поговорим об этом в другой раз.

— Что будем делать с бруксой? – настойчиво повторил Конан. — Я не верю, что ее невозможно убить! Из любого, самого тяжелого, положения всегда найдется выход!

— Этот выход, причем очень остроумный, подсказал Гвайнард, — ревнивым тоном ответил упырь. — Как думаете, зачем понадобилось прекрасно разыгранное представление с женитьбой Алаша Ронина?

— Именно об этом я и собиралась спросить, — заинтересованно проговорила Асгерд. – Свадьба вельможного, который уже знал от Гвая, кто такая Лара Ольборг, доселе остается наиболее непонятным моментом всей этой истории! Как он мог пойти на такое?

— В интересах дела, — подал голос Гвай. — Сегодня утром я пришел в замок и сам устроил небольшой спектакль. При молодой графине и месьоре Алистере заявил, что мы близки к разгадке, что подозреваем женщину, предположительно туранку, а затем потребовал устроить немедленные поиски по всему княжеству. Напугал Алаша и остальных сообщением, что, возможно, брукса собирается уничтожить все семейство Ронинов, и ее появление связано с фамильным проклятием эрла — Триголов охотится на вельможного только на болотах и в лесу, а вампир может забраться в замок… Короче, стращал как мог, светлейший самую малость в обморок не хлопнулся от таких ужасов! А потом я увел эрла в кабинет, где мы заперлись и долго разговаривали. Я его не щадил – выложил все, как есть. Ронин все-таки оказался мужиком с характером, да и слово дал меня слушаться. Согласился со всеми предложениями. Не знаю, что именно он наплел молодой графине. Думаю, убедил немедленно провести брачную церемонию самым веским доводом — если вдруг его убьют, то состояние и корона эрлов достанутся дядюшке, а не возлюбленной невесте. Лара клюнула – зачем ждать три седмицы, когда деньги и власть сами идут в руки, а Ночные стражи из-за ее же оплошности напали на след?

— Поэтому она и устроила пожар вкупе с нападением на торговцев, — понимающе сказал Конан. — Желала от нас избавиться. Напасть побоялась — все-таки с нами был Эйнар. Верно рассчитала, что если народ взбунтуется против Ночной стражи, так и не поймавшей упыря, нас попросту разорвут… Хитрая, стерва!

— Мы говорим про свадьбу, — напомнила Асгерд.

— Свадьба потребовалась для того, чтобы Лара стала полноправным членом семьи Ронинов, — сказал Гвай. – И в довесок к собственному проклятию, получила бы проклятие в виде трехголовой собачки. Теперь псина будет охотиться и на Лару Ронин.

— Понял! — Конан ударил кулаком по столу и расхохотался. — Грандиозно! Натравили одного демона на другого! Гвайнард, ты просто гений!

— Полностью разделяю мнение нашего жизнерадостного киммерийца, — покивал упырь. — Задумка сколь оригинальная, столь и действенная. Нынешней ночью мы понаблюдаем, как схлестнутся два представителя одной, чужеродной для жизни, силы. Один монстр жаждет остаться в этом мире, дабы по мере возможностей вредить человеку, а другой обязан его уничтожить!

— А как это будет выглядеть в действии? — нахмурившись, спросила Асгерд. — Вдруг пес не придет? Или не захочет связываться с бруксой?

— Триголов предназначен только для охоты на представителей семейства Ронинов, — сказал Рэльгонн. — И ни для чего более. Это лишь тупой исполнитель, воплощенное в собачье тело заклинание-демон, перед которым стоит единственная задача: убивать. Ему неинтересно, кем является жена эрла Ронина — бруксой, аквилонской королевой, прачкой или публичной девкой. Он выполнит свою задачу. А мы Триголову в этом по мере сил поспособствуем.

— Месьор Рэль? — голос Алаша Ронина донесся от двери. — Не ждал вас увидеть, но все равно — я рад… Хотя, сегодня у меня мало поводов радоваться.

— Оставьте, светлейший, — каттакан надвинул капюшон поглубже. — Переживете, забудете, а рано или поздно найдете замечательную добрую девушку, которая принесет вам счастье и выводок ясноглазых детишек. Если один раз не повезло, это отнюдь не повод для скорби.

Рэльгонн сделал паузу и, наконец, поднялся с табурета.

— Месьоры, вы готовы? Кажется, скоро полночь, пора приступать. Идемте, взглянем на нашу пленницу…

Ронинские трясины ночью выглядят загадочно и даже величественно. Уходящая за горизонт, плоская как стол равнина освещена голубоватым лунным светом, изредка вспыхивают и тотчас меркнут болотные огоньки — синие, зеленые, белые. Вырастающие из редких островков камни-менгиры загораются на верхушках венцами холодного пламени, над жухлой травой колышется тонкое покрывало тумана, поднимающегося от воды. Царство призраков.

— Главное — ничего не бояться! – говорил Рэльгонн, когда отряд выехал из ворот деревни. Ворота, кстати, пришлось открывать самим — охрана вновь предпочла пересидеть ночь дома, под замком. — Мы не собираемся нападать на Триголова и он тоже не будет причинять нам вред. Просто отъедем подальше и понаблюдаем, что произойдет.

— На всякий случай я зарядил арбалет серебряными стрелами, — Гвай сжимал в руке свой замечательный самострел, полностью готовый к бою. — Говорят, ронинский пес боится серебра.

— Обязан бояться, — подтвердил упырь. – Как и всякая нечистая сила. Только не вздумай палить в собаку без повода! Нынешней ночью Триголов временно становится нашим союзником… Где же он? Полночь отбили, самое время для разгула нечисти!

На болотах никакого движения не замечалось. Охотники уже отъехали на полулигу от деревни, двигаясь по извивающейся меж непроходимых топей дороге.

— Остановимся здесь и подождем, — предложил каттакан, натягивая поводья лошади. – Очень уж местечко живописное!

Да, живописное. Конану, любившему все красивое, здесь почти нравилось. Дорога как раз проходила по большому острову с торчащим посреди менгиром — огромный камень клыком вырастал из зыбкой почвы, высеченные на граните древние руны, значения которых не понимал и умудренный долгими столетиями жизни упырь, светятся синим огнем, ноги по колено утопают в густом туманном мареве…

Если прислушаться, то различишь странные звуки ночного болота — чавканье ила, тонкий хохот каких-то неизвестных тварей, отдаленное ворчание болотных ящеров, собравшихся на охоту. Варвару показалось, будто он очутился в другом мире — прекрасном, однако жутковатом.

Лошади заметно беспокоились – чувствовали опасность. Раздраженно перетаптывались на месте, повизгивали, а соловый жеребец Гвайнарда ухитрился чувствительно тяпнуть хозяина зубами за плечо.

Пришлось вмешаться Эйнару – броллайхэн сложил трубочкой ладонь у рта, затейливо посвистел и скакуны успокоились.

— Полезные твари, эти духи природы, — сказал Гвай, наблюдая за Эйнаром. — Одна беда, слишком впечатлительные. Сейчас он начнет жалеть несчастную графиню и требовать, чтобы мы ее отпустили.

— А мне не самом деле жалко Лару, как человека! — ответил на то броллайхэн, и покосился на большой мешок, лежащий поперек седла лошади Рэльгонна, лично охранявшего бруксу. — Она ведь не виновата в грехах родителей!

— И Алаш Ронин не виноват, что его пращур был развратником и насильником, — парировал Гвай. – Однако, псина будет преследовать самого эрла, его семью и потомков еще несколько столетий. Грехи отцов падают на детей.

— Господа философы, может быть вам стоит заткнуться и проверить, как поживает упырица? — Асгерд решительно пресекла бесцельный спор. — Давайте оставим ее здесь и поедем домой. Холодно… И жутко.

Рэльгонн вместе с Конаном сняли графиню с лошади и положили на землю у подножия менгира. Упырь сбросил с головы Лары черную ткань.

Супругу эрла Ронина связали весьма тщательно: руки и ноги скованы кандалами, тело опутано шнуром. Во рту — серебряный брусок с веревочкой, завязанной на затылке. Смотрит, впрочем, яростно, без страха.

— Снимем веревку и браслеты с ног, — распорядился каттакан. — Гвайнард, будь любезен, разреши мне поговорить с ней. Только осторожнее вынимай серебро изо рта — останешься без пальцев, откусит!

— Хочешь поговорить — говори, но снимать кандалы я не позволю!

— Почему? Запястья и пальцы останутся скованными, колдовать она не сможет!

— Сказал же — не позволю! — проворчал Гвай, развязывая шнурок и выхватывая серебряный прямоугольник из губ бруксы. — Сбежит. И что потом прикажешь делать? Гоняться за ней по всему континенту?

Рэльгонн присел рядом с госпожой графиней и проникновенно воззрился на нее своими золотистыми мерцающими очами.

— Ну, милочка, давайте недолго побеседуем. Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет?

Лара на упыря и не посмотрела.

— Не хотите разговаривать? Обидно. Тогда я буду говорить за двоих. Поймите, мы оказываем вам неоценимую услугу — ваша душа уйдет на Серые равнины, где вас не будут преследовать никакие демоны! В Царстве Отдохновения вы освободитесь от проклятия, которое приносит и вам, и всем остальным сплошные неприятности. Очень жаль, что вам досталась такая вот злосчастная судьба.

— Что ты можешь об это знать?.. – проронила графиня.

— Очень многое, моя дорогая. Я знавал людей, которые решительно сопротивлялись тварям Черной Бездны, пытавшихся овладеть их душами. Вы поступили наоборот. Вам понравилось быть всемогущей. Демон даровал вам призрак власти, и вы упивались ею. Ошибка в том, что настоящая власть отнюдь не заключается в праве распоряжаться чужими жизнями.

— Вы меня убьете?

— Ни в коем случае, даже пальцем не тронем! Просто оставим здесь, а дальше…

Брукса резко повернулась к каттакану. Привлекательное женское лицо изменилось в одно мгновение — черты лица обострились, глаза стали миндалевидным и узкими, зрачки полыхнули багровым. Лара оскалилась, показав сдвоенные клыки.

Она вызвала на помощь своего демона, немедленно овладевшего телом.

— Отпусти нас, — голос стал мужским и хриплым. — Мы уйдем и больше никогда не вернемся в эти земли. Я могу даровать тебе все, о чем попросишь!

— А у меня все есть, — Рэльгонн ничуть не испугался. Выдержке упыря из Рудны можно было позавидовать. — Да и что такого особенного может предложить мне существо, порожденное Нижней Сферой?

— Хочешь вернуться домой? В свой мир? Немедленно?

— Не такой ценой, — ответил каттакан. — Кроме того, я имею повод сомневаться в твоей искренности. Соглашения с тварями из Черной Бездны чреваты губительными последствиями… Домой придется возвращаться тебе, а не мне.

Асгерд неожиданно вскрикнула и метнулась к Конану, больно схватив его за предплечье. Гвай и Эйнар попятились. Если бы не заклинание броллайхэн, лошади давно бы убежали — скакуны дрожали всем телом, с губ падала пена.

На краю островка стоял трехглавый ронинский пес, с интересом наблюдавший за происходящим во все шесть зеленых глаз. Пасти выдыхали темно-красное пламя — прямо дракон какой-то, а не собака!

— Извините… — вид незаметно появившегося безобразного пса пронял даже выдержанного каттакана. Рэльгонн начал осторожно отступать в противоположную сторону. — Не хотел помешать, честное слово… Наверное, нам следует оставить собачку наедине с графиней?

Последний вопрос относился к компании охотников. Гвай первым вскочил в седло, подавая пример остальным. Связываться с проклятием Ронинов никому не хотелось.

Огромная псина медленно двинулась к менгиру. Встала над одержимой немедийкой, обнюхала и вдруг отскочила, взвизгнув всеми тремя глотками и поджав хвост. Зверюга явно почуяла неладное.

— Неужели Триголов спасует перед трудностями? — сказал Рэльгонн, отъехав на полсотни шагов. — Остановимся, понаблюдаем.

— Может, не надо? — робко попросила Асгерд. — Меня подобные зрелища не привлекают.

— Меня тоже, — поддержал девушку Конан. — Очень уж несимпатичный этот зверь…

— Хотите — поезжайте! — раздраженно бросил упырь. — Я обязан знать, что упырица умерла! Потом все расскажу.

Разумеется, никто не уехал. Долг Ночных стражей обязывал оставаться на месте событий до последнего.

Пес, порыкивая, ходил кругами, подскакивал к добыче, ударял лапой и отпрыгивал обратно. Болотный демон не понимал, с чем именно столкнулся. Перед ним был человек, которого следовало убить, но кроме человека зверь видел… Нечто. Возможно, своего собрата, порожденного Изначальной Тьмой. И собрата отнюдь не доброжелательного!

Наконец, терпение пса иссякло. Он замер, подняв переднюю лапу. Средняя голова, будто подавая сигнал, коротко тявкнула. Зверь прыгнул, подмяв жертву под себя и начал рвать клыками. Вот тут и начался сущий кошмар — оба демона вступили в смертельную схватку. Никто из охотников так и не разобрал, откуда появились струи жидкого зеленоватого огня, почему высокий менгир вдруг с грохотом развалился на части, каким образом вскипела вода в окружавших островок полыньях…

Яростный рев пса накладывался на тонкий визг бруксы, шипело колдовское пламя, кольцом расползавшееся вокруг места поединка, выли струи пара, но Триголов не отступал. Проклятие Ронинов должно исполниться!

Нечто, поселившееся в человеческом теле, покидало мир живых. Над болотами разнесся последний взрыв надрывного хохота, перемешанного со стенаниями и плачем. И все затихло.

— Кажется, проклятие исполнилось, хотя… — начал Рэльгонн, но сразу осекся. Мимо пробежал ронинский пес — обожженный, прихрамывающий, на правой голове оторвано ухо. Мерзко пахнуло жженой костью. На всадников собака внимания не обратила. Разбежалась, прыгнула, и с тяжким хлюпом исчезла в трясине — только круги по воде…

— Светлейшему эрлу несколько ночей можно спокойно разгуливать по своим владениям, — не преминул съязвить Эйнар. — Думаю, псине теперь будет не до охоты. Взглянем на то, что осталось от нашей прелестной бруксы?

— Утром, — отмахнулся Гвай. — Когда земля остынет… Знаете, какая мысль меня вдруг посетила? Оказывается, Вселенское Зло не столь хитроумно и каверзно, как принято считать. Повелителями Черной Бездны допущена невероятная, почти немыслимая ошибка — не учли, что Тьма может сама уничтожить своего отпрыска. Мы попросту сыграли на их противоречиях. И сыграли блистательно!

Утром на островке не нашли ничего, кроме оплавленных обломков рухнувшего менгира, капель серебра, в которые превратились оковы и остатков почерневшего человеческого скелета — рассыпающиеся в пыль кости разбросало в округе двадцати шагов.

Гвайнард не поленился, собрал все, что можно было найти, и швырнул части остова в ту самую промоину, куда нырнул ронинский пес. На закуску, так сказать.

— Предлагаю напиться, — подал здравую идею Эйнар. — Сколько можно возиться с этой пакостью? Мы честно заслужили пару дней отдыха!

— А еще надо заглянуть к эрлу Алашу, забрать награду, — напомнила Асгерд. — Он вроде бы собирался заплатить втрое против условленного?

— Тебе не кажется, что это будет невежливо и бессердечно? — Гвай отряхнул ладони от пепла и нагнулся к полынье, вымыть руки. — Требовать у человека деньги за убийство его собственной жены? Давайте обойдемся двумя тысячами ауреев, которые уже заплачены!

— Нет уж! Никогда! Даже не думай об этом! — дружно взбунтовались доблестные охотники. — Сказано втрое, значит втрое!

— Эх, скареды, — вздохнул Гвай. – Никакого сочувствия. Ладно, схожу… Гляньте, кто это едет?

На дороге, ведущей к Ронину, появился всадник, в котором Конан опознал молодого десятника, с которым разговаривал вчера днем в караулке у ворот.

— Доброго утречка, господа, — сказал дружинный, остановив коня. Подозрительно осмотрел следы пожарища. — Страсти-то, какие творятся — слыхали, говорят супругу вельможного ночью Триголов зажрал!

— Неужели правда? — невинно вздернула брови Асгерд.

— Истинная. Я это к чему? За вами эрл вместе с каштеляном послали. Сказали передать, будто из Райдора гонец явился.

— И дальше что? — насторожился Эйнар.

— Герцог требует под свои очи… В Райдоре, мол, беда.

— Упырь? — безнадежным тоном осведомился Гвай.

— Хуже, господа мои. Совсем страшный зверь появился, здоровый, будто медведь, клычищи – во какие! — Десятник отмерил вытянутыми ладонями не меньше полутора локтей. Добавил, сконфуженно: — Название чуды, извиняйте, не припомню. Ученое больно. По донесению, двоих насмерть съела…

— Только не это, — простонал Эйнар. — Опять!

— Поехали собираться, — Конан выглядел насквозь невозмутимым. — Надо, так надо. Больше в Ронине нас ничто не держит.

Гвайнард с удивлением воззрился на киммерийца.

— А ты, как погляжу, вошел во вкус, — изрек предводитель ватаги. — Ладно, двинулись. Эйнар, умоляю, не делай такое горестное лицо — идти в Ночную стражу тебя никто не заставлял!