"В.Кузьменко. Древо жизни (Фантастический роман в 3 книгах, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

руками.
Весь юго-запад был покрыт холмами, поросшими великолепными кедрами и
соснами, между которыми струились бесчисленные прозрачные ручьи. Деревья
здесь стояли реже, чем в центре острова, и лес изобиловал дичью. Из птиц
встречался дикий американский индюк, мясо которого часто украшало стол
островитян.
Северная часть острова была лесиста. Здесь часто встречались старые,
давно заросшие болота. Болота чередовались с обширными участками песчаной
почвы, поросшей дубом и соснами. На болотах росло много черники и брусники.
Тут же можно было найти целые поляны белых грибов, а в ельниках - рыжики.
Казалось, ничто не угрожало счастью невольных робинзонов. Они ни в чем
не нуждались, все необходимое, что не мог дать им сам остров, появлялось
незамедлительно, словно кто-то следил за их желаниями и, угадывая их,
немедленно выполнял. Климат на острове был ровным. Лето сменялось золотой
осенью, за которой сразу же, минуя зиму, наступала весна.
И тем не менее беда пришла. Она пришла не откуда-то извне. Источником
беды был сам Сергей. Все чаще и чаще его охватывало смутное беспокойство и
раздражительность. Все реже он садился за письменный стол и включал
компьютер. Ольга, которой он еще недавно в часы отдыха любовался и
восхищался, стала его раздражать. Особенно ее неизменная покладистость.
Казалось, она угадывала его желания и это угадывание и следующие за ним
поступки вместо радости вызывали все усиливающееся раздражение. В таких
случаях Ольга терялась, жалобно смотрела на него, тщетно стараясь понять
причину. Нет, Сергей внешне никак не проявлял свое состояние, он был
по-прежнему ровен и спокоен, но она неизменно, каким-то шестым чувством,
угадывала его недовольство.
Однажды, проснувшись ночью, Сергей заметил, что она плачет. Раньше это
взволновало бы его, обеспокоило, во всяком случае он постарался бы выяснить
причину, но теперь лишь с досадой повернулся на другой бок и сделал вид, что
спит. Это не укрылось от жены, и она весь следующий день была грустной и
старалась не попадаться ему на глаза.
В последний год такое случалось все чаще. Сергей стал теперь уходить
надолго в лес, возвращаясь только к вечеру, а иногда и на следующий день.
Особенно его тянуло на холмы юго-западной части острова. Он давно уже
привык спать под открытым небом. На острове не встречались крупные хищники и
ядовитые змеи. Однажды, правда, он обнаружил следы, судя по признакам,
кошачей породы, но не мог определить его вида.
Сидя во время одной из таких прогулок у костра и наблюдая, как его
отблески пляшут в окружающей тьме ночи, Сергей задумался, стараясь
разобраться в самом себе. Его чувства к жене не вызывали у него никакого
сомнения. Он любил ее и твердо знал это. Он тяготился своей
раздражительностью, приносящей жене огорчения. Часто засыпая и вспоминая
прошедший день, Сергей давал себе слово завтра быть предельно внимательным к
Ольге, но наступало утро, и все оставалось по-прежнему. Приступы
беспричинной раздражительности учащались. Хуже было то, что его уже не
тянуло к работе. Не было того всеохватывающего волнения, когда под его рукой
рождались новые уравнения и формулы. Все сделанное им ранее представлялось
ненужным. "Может быть, я дичаю, - с горькой усмешкой думал Сергей. - Я даже
перестал бриться". Он провел рукой по щеке. "Отпустить, что ли, бороду и
стать настоящим дикарем с всклокоченной бородой и крепкими длинными когтями.