"Ярослава Кузнецова, Александр Малков. Что-то остается " - читать интересную книгу автора

ей там мерещится, должно быть, целый океан помоев и стада розовых хрюшек,
жаждущих любви...
- По-моему, он слишком долго спит, - скептически заметила Ильдир, - Уже
полчетверти.
Я поглядела через загородку на растянувшегося в соломе кабанчика. Он
сопел, нежно похрюкивал и перебирал копытцами. Ему явно что-то снилось.
Какая-то недоступная нашему пониманию прекрасная свинячья мечта.
Ильдир перегнулась через загородку и ткнула кабанчика рукояткой
навозных вил. Тот издал вздох совершеннейшего удовлетворения.
Летта встала с мешков и отряхнула овсяную шелуху со своего форменного
марантинского плаща.
- Оставь, Иль. Пусть себе дрыхнет. Он здоровей здорового. Пойдем,
алхимик.
Алхимик - это еще ничего. Ильдир, например, время от времени
интересуется, нет ли у меня в роду арваранов, славящихся немыслимым для
остальных смертных талантом составлять всяческие таинственные зелья.
Отсутствие у меня хвоста, гребня и когтей, а также недостаток роста Ильдир
не смущают.
Поначалу я еще пыталась осадить ее, простолюдинку, дочь ингских
рыбаков. Теперь же, два с лишним года спустя, я отучилась от высокомерия. У
марантин ценятся лишь талант и трудолюбие, а родословные никого не
интересуют.
Мы вышли на свежий воздух и вынесли фонарь. Уже совсем стемнело. С
востока, с вершин хребта Алхари, снежной лавиной накатывались тучи. Навершие
монастырской колокольни - раскрытый, как ладонь, каштановый лист - царапало
их отвисшие, набитые ледяной кашей животы. Из прорех редкими струйками
сыпалась белесая колкая крупа. Последний месяц снежных гроз - февраль.
Мы двинулись домой. Мимо барака для рабочих, мимо огородов, мимо
огромного приземистого здания больницы, мимо церковки с колокольней - к
жилым корпусам, примыкающим к слепой наружней стене.
Здесь, в Бессмараге, всего два жилых корпуса. Один, поменьше, где
обитает мать настоятельница и старшие сестры, и другой, большой, где живут
послушницы и младшие сестры, то есть те, что готовятся уйти в мир, вроде
Леттисы и Ильдир. Там же есть несколько комнат для гостей. В одной из них
некоторое время по приезде жила я, но еще прошлой зимой переехала к
девочкам. Ради экономии дров, но на самом деле - ради общества.
Мы не успели подняться к себе, как на колокольне два раза звякнуло.
Вечерняя молитва. Леттиса чертыхнулась.
- Ну вот, - сказала она, - Все из-за тебя и из-за твоих внеочередных
испытаний. Сейчас бы помыться да чаю горячего... Вся хлевом пропахла.
Ильдир потянула ее за рукав. Мимо уже спускались девушки и женщины в
черных марантинских плащах, прикрывая полами мигающие фонари. Одна из них
махнула рукой:
- Эй, подруги! Что это вас в трапезной не было?
- Благодарим, мы уже пообедали, - съязвила Леттиса.
На самом деле Летта просто дулась на меня за то, что им, младшим
сестрам, надо идти и отсиживать положенное время в продуваемом сквозняками
храме, а я имела полное право помолиться у себя в комнате, и она прекрасно
знала, что молиться я не стану, а завернусь в одеяло и буду гонять чаи в
свое удовольствие.