"Соблазнить дьявола" - читать интересную книгу автора (Карлайл Лиз)

Глава 14, в которой слово берет Хорас

Леди Кертон, естественно, ждала у дверей в бальный зал, сэр Джеймс стоял рядом. Увидев Сидони и герцога, она с улыбкой направилась к ним. Вдруг лицо у нее вытянулось, улыбка погасла.

– Ваша светлость, вы нездоровы, – прошептала она.

– Да, я нездоров. Доктор не устает ежедневно напоминать мне об этом.

– Прогулка вас утомила. Вы должны пойти в кабинет и отдохнуть. Вы знаете, Фредерик, что говорит доктор? Каждый час полежать десять минут с поднятыми ногами.

К ее удовольствию, Гравенель достал карманные часы.

– Хорошо. Но я обещал Элизабет провести несколько минут с тетушкой.

– Разве Адмита здесь?

– Боюсь, что так, – проворчал он. – К тому же со своей собакой. Да еще в красном бархатном жилете.

– Адмита? В жилете?

– Собака, Изабель. Собака.

Леди Кертон постучала по раскрытым часам в руке герцога.

– Уделите внимание тетушке Адмите. Затем немедленно в кабинет!

Едва герцог удалился, леди Кертон воскликнула:

– Боже, как утомительны эти светские приемы! Я уже ног под собой не чувствую. Наверное, я тоже пойду и дам отдых ногам. Сэр Джеймс, вы позаботитесь о Сидони до моего возвращения?

– Почту за честь… – начал он, но леди Кертон уже покинула их.

Девеллин шел с матерью по бальному залу, не различая лиц в толпе. Небрежно приветствовал людей. Механически отвечал на вопросы. Много времени прошло с тех пор, как он был в этом доме. С тех пор как умер Грег, с тех кошмарных дней, которые предшествовали его смерти, когда отец неотлучно сидел у постели Грега. Чтобы успокоиться, мать начала молиться, часто по нескольку часов подряд. Девеллин тоже нашел успокоение, но в бутылке. Они, все трое, жили как бесплотные тени, ожидая по эту сторону того, что с каждым днем становилось все неизбежнее.

Потом неизбежность стала реальностью, и Грег умер. Его брат. Его лучший друг. Осталась только мать, тихо плачущая, да отец с горящим обвиняющим взглядом. Гнев отца был неудержимым, обвинения – ужасными. И все было правдой. Он считал виновным одного Элерика и продолжал считать до сих пор.

Сегодня Гравенель приветствовал Джорджа Кембла – сына своего брата, незаконнорожденного молодого человека, которого он никогда прежде не видел, с большей теплотой, чем своего наследника.

Зато мать встретила Элерика с чрезмерной радостью, поправляла ему шейный платок, щебетала всякие банальности, словно пытаясь отвлечь внимание гостей от Гравенеля, отвергшего родного сына.

Девеллин улыбнулся, пожал руку джентльмену, с которым разговаривала мать. Внезапно кто-то весьма крепко сжал его свободную руку.

– Прости, Элизабет, – сказала леди Кертон. – Могу я на минуту забрать у тебя сына? Мне требуется глоток воздуха.

Улыбка матери застыла.

– Изабель, ты нездорова?

Графиня театрально обмахивалась веером.

– Ничего такого, что не вылечил бы глоток свежего воздуха.

Несмотря на подозрения, Девеллин с радостью покинул толпу, совершенно не интересуясь, куда поведет его леди Кертон. А графиня вела его в сторону отцовского кабинета, причем шла со скоростью, удивительной для пожилой женщины на грани удушья.

Кабинет мало изменился со времен его детства. Пока Элерик предавался воспоминаниям, леди Кертон подошла к кожаному дивану возле окна и села с таким видом, будто намеревалась расположиться здесь надолго. Вспомнив свой долг, он хотел распахнуть окно для доступа свежего воздуха, но графиня жестом остановила его:

– Уловка, молодой человек. Простая уловка. – Я так и думал.

– Элерик, – решительно произнесла она. – Я хочу с тобой поговорить.

– Я не очень склонен к праздной болтовне, мэм.

– Говорить буду я. А тебе нужно лишь проворчать несколько ответов.

Девеллин искоса взглянул на нее:

– Я ничего вам не обещаю, мэм.

– Мне нравится твоя мадам Сен-Годар, – непреклонно продолжала графиня. – Твоя мать считает, что ты влюблен в нее. Это правда?

– Это правда.

– И ты собираешься на ней жениться, Элерик?

Он помолчал, сожалея о поспешном намерении объявить, об этом, а еще больше о том, что рассказал о нем Аласдэру.

– Полагаю, мы все согласны, что я не слишком выгодное приобретение, мэм. Но да, я просил ее руки.

Леди Кертон слегка расслабилась.

– И она сказала…

– Леди обдумывает мое предложение. Каков будет ее ответ, не могу сказать.

Казалось, графиня тщательно подбирает слова для очередного вопроса.

– Элерик, насколько хорошо ты знаешь мадам Сен-Годар?

– Достаточно хорошо, мэм. И давайте оставим эту тему.

– Но тебе известны ее привычки и занятия? – настойчиво продолжала графиня. – Ее склонность к общественным вопросам. Что ее заботит больше всего?

Проклятие! Чего добивается эта сплетница? Тут он вспомнил слова Сидони о том, что леди Кертон о чем-то знает или догадывается.

– Я знаю все, мэм, – прямо ответил Девеллин – Все, что имеет право знать будущий муж. И вряд ли смогу узнать еще нечто такое, что изменит мои чувства к Сидони. Они неизменны.

– Я не сомневаюсь в глубине твоей привязанности, Элерик, – отмахнулась графиня. – Ты всегда был из числа молодых людей, которые преданы тем, кого любят. Я имею и виду ее добровольную работу.

– Добровольную работу?

Леди Кертон невинно раскрыла глаза.

– Да. У нее ведь есть занятие, не так ли?

– Вроде церковной гильдии? Или общества помощи женщинам? – с улыбкой предположил Девеллин. – Она как-то упоминала, что любит шить для бедных. А может, это было вязание. Я не помню точно.

– Перестань. Мадам Сен-Годар ведет опасную игру, Элерик. Думаю, ты мог догадаться об этом.

– Ах, это. Я все гадал, затронете ли вы эту тему. Можете не сомневаться, что «добровольная работа» Сидони вскоре закончится.

– И она согласилась? – резко спросила графиня.

– Не так прямо. Но она закончит, уверяю вас.

– Слава Богу. Элерик, я считаю, что ты должен как можно скорее жениться на ней. Я уже сказала это твоей матери, и Элизабет говорит…

– И моя мать говорит?..

– …что мы не должны терять время. Если ты действительно любишь ее, то должен немедленно жениться по специальному разрешению. Твоя мать согласна.

– Думаете, никто другой не захочет меня? – усмехнулся Девеллин.

– Нет, дело совсем не в этом, – покачала головой леди Кертон и перешла на шепот: – Элерик, примерно с неделю назад к нам в общество приходил человек. Сержант полиции. – Девеллин вздрогнул. – И он задавал вопросы, дорогой. О женщине в черном, которую видели в «Назарете».

– Боже мой! – прошептал он. – Сержант Сиск.

– Ты его знаешь? Однажды я с ним встречалась. При моей работе кого только не встретишь. Так вот, он хорошо известен некоторым из моих друзей. Он чрезвычайно упорный, Элерик.

– Боже мой! – повторил он.

– Насколько хорошо ты знаешь брата Сидони?

– Достаточно, чтобы вызвать его неприязнь, – ответил Девеллин. – Но он терпит меня.

– Этот полицейский сержант знаком с мистером Кемблом. Ты можешь поговорить с Кемблом о Сиске? Я знаю, Кембл из тех людей, кто способен позаботиться об этом. Избавить от неприятностей. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Еще бы не понять. Хотя Кембл не очень высок ростом, зато гибок, подвижен, в его взгляде сквозит жестокость. А по характеру синяков на его суставах, известному, может, только одному из пятидесяти человек, Девеллин сразу определил, что Кембл пользовался кастетом, возвращая долг тем, кто ранил Сидони. А это не тот предмет, который большинство парней носит в своем кармане. Девеллин кивнул:

– Я поговорю с ним. А если…

Тут дверь открылась, и в проеме возник силуэт его отца. Девеллин вскочил с кресла, все разумные мысли вылетели у него из головы. Леди Кертон тоже поднялась.

– Ваша светлость! Я только что собиралась уходить. Графиня направилась к двери, заставляя Гравенеля либо войти, либо сделать шаг назад.

Он вошел.

Девеллин последовал, было за леди Кертон, но отец задержал его:

– Останься, пожалуйста. Девеллин остановился.

Герцог закрыл дверь и прошел к письменному столу.

– Ужасная толкучка, верно? Полагаю, общество соскучилось по твоей матери.

– Она великолепная хозяйка.

– Сигару? – предложил отец, доставая из ящика две штуки.

– Разве вам позволяют курить, сэр?

– Кто? – засмеялся герцог. – Доктор? Твоя мать? Девеллин не ответил. Тогда отец вздохнул, бросил сигары в ящик, отошел от стола, и какое-то время стоял, отсутствующе глядя вдаль. «Он уже не тот, – подумал Девеллин. – По крайней мере физически».

– Я ошибся в тебе, Элерик? – вдруг спросил он. – Скажи мне. Я потерпел неудачу и как отец, и как муж?

– Простите?

Герцог покачал головой. Потом сел на диван, упершись локтями в колени и словно в изнеможении наклонившись вперед.

– Я вижу это по ее лицу. Каждый проклятый день. За все Элизабет винит меня. Даже за смерть Грега.

– Отец, я… – растерянно начал Девеллин.

– Вот именно, – сказал герцог, как бы продолжая спор. – За Грега. Если бы я был с вами построже. Если бы заставил вас обоих поступить в университет. Если бы лишил содержания, как только начались ваши дикие выходки. Если бы я был лучшим отцом, всех этих несчастий или большинства из них можно было избежать. Вот что она думает.

– Я не могу сказать, что вы были плохим отцом, сэр. Видимо, это я был плохим сыном.

Герцог долго сидел молча, но Девеллин слышал его тяжелое дыхание.

– Чем дольше ты держался на расстоянии, – наконец прошептал он, – тем легче было винить тебя.

– Вы говорите о смерти Грега, не так ли? При всем моем уважении, сэр, вы с самого начала обвиняли меня.

– Правда? Так говорит мне Элизабет. Но я совсем не помню те ужасные дни. Ни до, ни после. Наверное, таким способом рассудок защищает нас. Но я не знаю, то ли он защищал меня от трагедии смерти Грега, то ли… от чего-то еще.

– А было что-то еще? – тихо спросил Девеллин. Какое-то время опять слышалось только свистящее дыхание отца.

– Да. Мое ужасное поведение впоследствии. Мое… безумие, я бы сказал. Так мне это видится сегодня. Господи, Элерик, ты не можешь представить, как я страдал.

– Представляю, сэр, – ответил Девеллин, сжав зубы. – Я потерял брата и лучшего друга. Практически лишился семьи. Но я нес вину как мог. У меня не было выбора.

– Ты был так молод! – Герцог покачал головой. – Так неопытен в этой жизни.

– Не так уж и молод, сэр. И не так уж неопытен, как вам хочется думать.

– Но ты был моим ребенком, с болью произнес отец. – Моим ребенком. Элизабет не уставала напоминать мне об этом. А я не мог ничего поделать. Ничего.

– Что вы имеете в виду, сэр? Что можно было тогда… да и сейчас поделать? Грег умер. Все было кончено.

– Я не знаю. Извиниться перед тобой? Ударить тебя? Вместе горевать? Молиться? Рвать на себе волосы? – Дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

– Сэр, я думаю, вам не следует так волноваться. Но отец, казалось, не слышал его.

– Ты считал это и своей потерей, Элерик. Так оно и есть. Да. Ты потерял брата. И отца тоже, полагаю. Но я потерял обоих детей. И не знал, как найти то, что потерял. Я до сих пор не знаю.

– Отец, что вы хотите, чтобы я сделал? Что хотите от меня услышать?

– Я хочу, чтобы ты вернулся домой, Элерик. В Стоунли. Хоть ненадолго.

– Вернулся домой? – с сомнением повторил Девеллин. – Отец, я не знаю. Вы уверены, сэр, что хотите именно этого?

Герцог попытался улыбнуться.

– Разве имеет значение, чего я хочу? Умирающий человек не может позволить себе распоряжаться временем, Элерик. Я должен исправить ошибки. Умиротворить жену. Залечить рану, которую бездумно нанес семье.

Девеллин не знал, что сказать. Он так долго ждал, когда отец протянет ему в знак примирения хотя бы тоненькую оливковую веточку. Но это оказалась не просто ветка, а целое дерево. И все же он колебался. Он должен подумать о Сидони, нельзя оставлять ее беззащитной, раз за ней идет по пятам Сиск. Кроме того, они должны, наконец, договориться, или он сойдет с ума.

– Помнишь тот старый каменный дом у озера? – задумчиво спросил отец. – Я в этом не разбираюсь, но твоя мать говорила, что там очень романтично. В прошлом году она даже отремонтировала его.

– Коттедж возле пристани, сэр? Да, он очаровательный. – Идеальное место, как утверждает Элизабет, для медового месяца. – Герцог откашлялся. – Мы думаем, вернее, твоя мать предполагает, что вы с Сидони, возможно, захотели бы провести там часть своего свадебного путешествия.

Девеллин был потрясен.

– Благодарю, сэр. Но Сидони еще не сказала «да».

– Скажет. Я думаю, что сегодня подтолкнул ее к этому.

– Простите?

Отец с большим усилием встал.

– Она скажет «да», Элерик. Потом она скажет, что я хочу того, чего, возможно, не заслуживаю, – прошептал он. – И это может быть правдой. Я хочу того, чего моя гордость не позволяла мне признать.

– Чего, отец?

– Я хочу возродить семью, прежде чем умру. И, если Господь будет милостив ко мне, хочу внука.

Заслуживает ли этого его отец? А Грег заслуживал смерти? Заслуживал ли он сам наказания за это? Сегодня вечером какого-нибудь парня может сбить почтовая карета, а другой, смошенничав за карточным столом, положит в карман несколько сот фунтов. И ни тот, ни другой этого не заслужили. Люди в этой жизни редко заслуживают то, что им ниспослано. Все это для следующей жизни, где отца уже не будет. А он хочет еще немного побыть в этой.

Девеллин обнял отца.

Может, они еще не имеют права на объятие. Но они просто должны жить дальше и посмотреть, что из этого получится.

– Думаю, вам лучше отдохнуть, сэр. И с поднятыми ногами.

– Мне пора на тот свет, – проворчал герцог, опять становясь похожим на того человека, которого помнил Девеллин. – А то половина гостей в бальном зале только и делала, что советовала мне отдохнуть.

Говоря это, он все же вытянулся на диване и положил ноги на подлокотник. Девеллин схватил подушку с ближайшего кресла и подсунул ему под ноги.

– Кстати, – задумчиво произнес герцог. – Элизабет хочет, чтобы мы за ужином сказали хорошие слова, поблагодарили каждого гостя за добрые пожелания и все такое.

– Отличная мысль, – ответил Девеллин, садясь.

– И вот еще что, Элерик, нужно сказать. Если ты, конечно, согласишься.

– Не знаю, сэр. Я не уверен, что мне следует говорить, сэр.

– Ошибаешься, – возразил отец, складывая руки на животе. – Будь добр, Элерик, позвони.

– Да, конечно. – Вскочив, Девеллин бросился к звонку. – Что вам требуется, сэр?

– Племянник Джордж. Вели слуге разыскать его.

Сидони облегченно вздохнула, когда появился Элерик, чтобы пригласить ее на последний танец перед ужином. После всех треволнений она с трудом подавила желание обнять его за шею и прижаться головой к его широкой, твердой, как стена, груди. Она была уверена, что ее легкомысленная девическая улыбка не осталась незамеченной.

После танца к ним подошел сэр Аласдэр Маклахлан, у которого не было партнерши, галантно предложил руку леди Кертон, и они вчетвером отправились ужинать. Джентльмены, ненадолго покинув, дам, вернулись с полными тарелками, где лежали завитки лососины, креветки в сливочном соусе и охлаждённая спаржа. Девеллин невозмутимо сидел, однако раз или два его рука ложилась под столом на колено Сидони, чтобы успокаивающе сжать ее пальцы. Как ни странно, он почти не ел.

– Все в порядке? – тихо спросила она, когда леди Кертон и сэр Аласдэр отправились к дальнему столу за сладким блюдом.

– Вполне, – ответил Девеллин, хотя выглядел бледным. – Давай выйдем. Глотнем свежего воздуха.

Пройдя через опустевший бальный зал, они вышли в портик, но Девеллин провел ее в дальний конец и нежно обнял за плечи.

– Ты встретился с ним? Он был вежлив?

Сидони обрадовалась, почувствовав, что Девеллин кивнул.

– Он сожалеет. И я верю ему, Сидони. Мы поговорили. Хотя недолго. Я не знаю, что будет дальше, но по крайней мере начало положено.

Она улыбнулась, и он поцеловал ее. Это был легкий, словно прикосновение крыльев бабочки, поцелуй.

– Я люблю тебя, Сидони, – твердо сказал он. – Я очень тебя люблю. – Потом вдруг отстранился и сунул руку в карман. – Посмотри, у меня кое-то есть для тебя. Нечто вроде свадебного подарка.

Он протянул ей свернутый лист плотной бумаги. Прочитав документ, Сидони с недоумением посмотрела на него.

– Акт? На дом? – удивилась она. – Но у меня есть дом, Элерик. Я не понимаю…

Девеллин с мальчишеской радостью улыбнулся.

– Не просто дом, Сид. Публичный дом.

– Ты купил… – Она проглотила комок. – Ты купил мне… публичный дом в качестве свадебного подарка?

– Нет, ты взгляни на адрес, – встревожился он. – Видишь? Гаттерлейн. Дом рядом с гостиницей «Кросс-Кейз».

– Боже мой! Девеллин снова улыбался.

– Я говорил тебе, Сид, мысли шире. Теперь дом – твой. Если тебе не нравится, что он из себя представляет, сделай из него что-нибудь другое.

– Но я не знаю, что из него сделать. – Она вторично просмотрела документ.

– Сидони, подумай, – нетерпеливо продолжал он, – если ты выйдешь за меня, у тебя будут средства и влияние, чтобы перевести дело на более высокий уровень. Возможно… правда, я не судья в подобных делах… но, возможно, этот дом станет… не знаю… чайным магазином, к примеру.

Она скептически воззрилась на него.

– Чайным магазином?

– В общем, дом большой. Чайный магазин, кафе, гостиница, что угодно. И все это дает возможность предоставить честную работу для тех женщин. Они не будут в западне, им больше не понадобится Черный Ангел, чтобы мстить за них. Попроси леди Кертон помочь. У нее громадный опыт в благотворительных делах.

Привстав на цыпочки, Сидони поцеловала его в уголок рта.

– Элерик, я люблю тебя. И это не глупая любовь, о которой говорят поэты. Я люблю тебя всем сердцем.

– Сидони, – прошептал он. – Ты выйдешь за меня, правда? Бросишь опасную жизнь, а вместо нее у тебя будет долгая скучная жизнь со мной. Я знаю, что недостоин тебя, но, клянусь, постараюсь быть достойным, если ты согласишься. Кажется, моя мать уже планирует наш медовый месяц.

– Ты шутишь?

Девеллин улыбнулся и покачал головой:

– Боюсь, что нет. Ты ведь сделаешь это? Дорогая, пожалуйста, скажи «да».

– Да, – со счастливой улыбкой прошептала Сидони. – Я почту за честь стать твоей женой. Не потому, что ты купил мне дом. Просто я поняла, что не могу жить без тебя.

Из сада вдруг донесся какой-то странный царапающий звук. Обернувшись, Сидони увидела маленькую золотисто-коричневую собаку, несущуюся по дорожке к портику с таким энтузиазмом, что из-под лап у нее в разные стороны летел гравий. Животное было в красном жилете, а высунутый красный язык походил на короткий шарф, раздуваемый ветром. Собака с восторгом бросилась к Элерику, начала прыгать на задних лапах, махая передними в воздухе.

– Хорас, вот ты где! – послышался старческий голос.

В круге света от фонаря появилась иссохшая, морщинистая леди в платье такого же красного цвета и пошла через газон к портику.

– Элерик, негодник! – с улыбкой воскликнула она. – Хорас целый вечер ищет тебя.

– Неужели?

Маркиз присел на корточки, чтобы погладить собаку. В перерывах между восторженными прыжками Хораса и его тявканьем он представил Сидони тетушке Адмите.

– Рада познакомиться, мэм. – Сидони протянула ей руку.

Старая леди вдруг перестала улыбаться и повернулась к собаке:

– В чем дело, мой дорогой? Чего ты хочешь?

– Я не сказал ни слова, тетушка, – ответил Элерик. Та нетерпеливо покачала головой:

– Я обращаюсь к Хорасу. Иди ко мне, дорогой, я возьму тебя на руки.

Леди с удивительным для ее возраста изяществом подхватила Хораса и, пока он лизал ее в лицо, приговаривала:

– Ты уверен? Да, сделаю. Непременно спрошу. – Она с сияющей улыбкой повернулась к Элерику: – Он говорит, что я должна вас поздравить. Он говорит, Элерик, что вы сейчас обручились! Это правда?

Девеллин и Сидони удивленно взглянули друг на друга.

– Это правда. Но пока еще не объявили.

– А Хорас знает! – радостно засмеялась Адамита и указала на небо. – Он все сверху видит. – Хорас начал вырываться. – Да, да. Я уверена, что ты можешь.

Леди передала его Сидони, и та, изумленно раскрыв глаза, приняла собаку.

– Хорас хотел бы поцеловать невесту, – хитро произнесла Адамита.

Что он и сделал, облизав Сидони от подбородка до уха.

– Благодарю, – прошептала она и вернула собаку хозяйке.

– Мы опаздываем на ужин, – заявила Адамита. – Наши самые теплые поздравления!

Сидони только молча глядела им вслед.

– Что это значит? – наконец спросила она.

– Сам бы хотел знать, – сухо ответил Девеллин. – Она думает, что собака – это ее умерший муж. Или своего рода медиум. В общем, я понятия не имею, что она думает.

– Этой женщине лет девяносто, если не больше, Элерик. Она просто не в состоянии подслушать нас из сада. Можс г, все не так уж и глупо?

Покачав головой, Девеллин взял ее за руку, и они вернулись в дом. Гости уже заканчивали ужин. Вдруг зазвенел колокольчик, они быстро заняли свои места, но Сидони успела заметить, как Элерик подал матери странный знак.

Герцог с герцогиней поднялись, и ее светлость осторожно постучала вилкой по бокалу.

– Дорогие друзья! Благодарим всех вас за то, что вы приехали отметить столь радостное событие, как семидесятый день рождения Гравенеля. И отпраздновать с нами открытие этого прекрасного дома, который мы… – Герцог нетерпеливо кашлянул. – Хорошо, Фредерик, я предоставляю это тебе.

– Друзья, сегодня мы с вами собрались не только отпраздновать мой день рождения, – начал герцог. – Есть более важный повод… событие, до которого я, честно говоря, не надеялся дожить. Итак, я хотел бы попросить моего племянника Джорджа встать. Джордж? Где вы? Да, он здесь.

– Элерик, что происходит? – шепнула Сидони.

Она повернулась и увидела брата, вставшего из-за стола в глубине комнаты. Герцог поднял бокал.

– Некоторые из вас знают мистера Джорджа Кембла, другие, возможно, нет. Но мы оба просим вас поднять бокалы в честь помолвки моего любимого сына и наследника Элерика, лорда Дев… – Пораженные гости прервали его дружным вздохом. Герцог засмеялся. – Да, теперь вы понимаете, отчего я боялся не дожить до такого события. – Раздался столь же дружный смех. – Итак, Элизабет, Джордж и я просим вас поздравить Элерика и его невесту, мою племянницу Сидони Сен-Годар и сестру Джорджа.

– За Элерика и Сидони, – четко и спокойно произнес Кембл, подняв бокал.

Все поглядели на счастливую пару. В ответ Девеллин поднял Сидони с места и поклонился, не выпуская ее руку. Она ухитрилась сделать реверанс.

– Дорогая Сидони, добро пожаловать, возможно, это звучит старомодно, – усмехнулся герцог, – но… добро пожаловать в нашу семью.

Гравенель сел. Джордж незаметно покинул общество. Гости вернулись к своим тарелкам и сплетням, или чем они там занимались до того. Сэр Аласдэр и леди Кертон сияли: графиня от счастья, он от удовольствия. Сидони посмотрела на Девеллина:

– Ты знал, что он собирается это сделать?

– Ну, я не предполагал, что он сделает это публично.

– То есть он избавил тебя от неприятности, – заметил сэр Аласдэр. – И тебе уже не пришлось делать из себя дурака.

Сидони повернулась к нему:

– Что это значит? Аласдэр с недоумением посмотрел на нее, затем на друга.

– Я что, Дев, неправильно тебя понял? Разве ты не говорил перед балом, что удивишь Сидони, возьмешь быка за рога, и тогда ей придется…

– Аласдэр, – холодно прервал его Девеллин, – ты хоть раз в жизни можешь прикусить свой болтливый язык?

Тот весело пожал плечами.

– Старина, я ужасно склонен к болтовне, – согласился он. – Даже сам порой не знаю, что могу сказать через минуту. Кстати, Дев, мы с твоей матерью поболтали насчет динария Веспасиана. Разве ты не хотел что-то сказать ей? Насчет причины, по которой ты сегодня приедешь?

Девеллин отодвинул стул.

– Да, – процедил он. – Я собираюсь ей сказать, Аласдэр, чтобы она раз и навсегда отдала тебе эту проклятую римскую монету.