"Душан Кужел. Бегство из рая (Сборник 'Как я был великаном') " - читать интересную книгу автора

Космонавту почему-то вспомнилось, как однажды в школе он допытывался у
законоучителя, что будут делать счастливцы, попавшие в рай. Учитель ответил,
что они будут глядеть на лик господен и славить господа бога. Тогда он
только рот скривил: вот еще, глазеть на чью-то физиономию и нудно тянуть
псалмы - не больно велика награда за самоотречение, которого от них
требовали. Но теперь, глядя в лицо Господа, он ощутил незнакомое, до той
поры не испытанное блаженство, и сердце его бешено заколотилось от волнения
и счастья. Он покраснел и опустил глаза. Господь понимающе усмехнулся, встал
и энергично пожал ему руку.
- Приветствую тебя, сын мой! - загремел его могучий бас. - Очень рад,
что после длительного перерыва вновь могу приветствовать жителя Земли. Ибо
мир погряз во грехах и отвернулся от своего Творца, утратив тем самым
милость его благословения. Но, хотя сердце твое и подернулось хладом
сомнения, ты нашел в себе силы смиренно сложить в молитве руки и поручить
себя воле Господней. И тогда сказал я ангелу, служителю моему: "Ступай и
приведи этого человека пред очи мои, ибо он достоин награды!" И стало слово
мое делом, а ты, сын мой, коли будет на то твое соизволение, можешь остаться
у нас, в единственном месте, где вечно пребывает полное и нерушимое счастье.
Иди и вопрошай очи свои, и вопрошай уши свои, и напоследок спроси сердце
свое, и ведь скажет оно тебе - останься, внемли его гласу - ибо сердце
никогда не лжет!
Договорив, Господь воздел руки, и по его знаку крылатые существа, а с
ними и люди в старинных одеждах затянули многоголосый хорал. Их слаженное
пение звучало чисто и нежно. Переливаясь на высоких нотах стеклянными
колокольчиками, а на низких рокоча громовыми раскатами, оно заполняло весь
зал, проникало в душу, космонавт чувствовал, как что-то распирает его
сердце, давит грудь, щекочет в носу и выжимает из глаз слезы. Он никогда не
пел, но тут рот его раскрылся сам собой, в горле возникли глубокие,
мелодичные звуки и, переполненный неведомым дотоле чувством, он восславил
Господа. Это было прекрасно, наверное прекраснее, чем в тот раз, когда он
впервые отправился с матерью под рождество к заутрене. Возле алтаря стояли
свежесрубленные елочки - в то время еще не додумались делать елки из
полиэтилена, - они были настоящие, неповторимо прекрасные в своем
несовершенстве и так пахли, что даже в горле першило. Соседи с улыбкой
здоровались друг с другом, распространяя запах вина, приготовленного с
сахаром и кореньями, от их теплого дыхания растаял иней на окнах церкви. И
все пели - в полную силу легких. Священник, тоже изрядно хлебнувший,
споткнулся перед алтарем, но органист Шутей грянул на органе во всю мощь и
снова затянул припев "Спи, спи, Иисусе!", хотя он уже дважды повторялся, чем
многих сбил с толку. Одни продолжали петь свое, другие присоединились к
органисту... Это было замечательно! Получился такой потрясающий хорал, что
сравниться с ним может лишь этот, исполняемый в раю.
- Благодарю вас, - поклонился Господь, когда пение кончилось. - А
теперь пойдем, сын мой, я покажу тебе свое царство.
Они прогуливались с небольшой свитой. Господь часто останавливался,
заговаривал то с одним, то с другим, для каждого находил ласковое слово,
каждого вопрошал, может, ему чего не хватает для полного счастья.
- Счастье - наша главная задача, - повторял он. - И все, что ему
препятствует, мы обязаны устранить.
Так, дружески беседуя, дошли они до небесной тверди.