"Олег Куваев. В то обычное лето" - читать интересную книгу автора

костромском селе, а потом с дрожью в институт ехали. Я до
Москвы ни одного города не видал. А этот юный пижон учился
в Москве и для расширения кругозора пожелал кончить десятый класс на
Крайнем Северо-Востоке. Теперь ему захотелось
познать пампасы и... пожалуйста. Потом хвастать будет перед
девицами про пурги, штормы и подвиги...


Виктор сказал тогда: "Обождите, парни. Что вы галдеж подняли? Может, из
него отличный малый выйдет. Дядя его, я узнал, - гидрограф, хороший
специалист. А все эти пугающие одежды моряки продают, привозят из
загранки..."

Не подвела все же администрация! Сегодня ходили смотреть на
вербованных, прибывших, наконец, сюда. Из самолета вылезали хмурые дяди в
телогрейках, веселые и юркие малые в кепочках и шелковых белых кашне.
Кирзовые сапоги, ботинки, у одного даже лаковые черные туфли, в которых
выходят на сцену конферансье. Какой же из них будет наш? Может, вот этот в
кепке-пуговке фасона сороковых годов или вон тот, что согнулся под тяжестью
здоровенного сундука-чемоданища...

Все же мы не угадали "своего". Да и трудно это было, потому что "наш"
оказался обычным, не шибко заметным парнишкой. Мне он сразу понравился.
Простецкая, такая некрасивая физиономия, подкупающая непосредственность, с
какой совал он всем без всякой субординации грязную с дороги руку. Парнишка
оказался моим земляком с какого-то московского заводика, где резали на части
металлолом, привозимый со всех концов Союза.

- Валентин, - представился он. И шутя добавил: - Лучше Валька!

Детдом, пять классов, ремесленное, потом завод - вот и вся биография.
Виктор деликатно осведомился насчет детдома. Валентин, не смущаясь, даже,
как мне показалось, с некоторой лихостью сообщил, что попал туда из
трудколонии, а в трудколонию угодил за хулиганство. Отец погиб на фронте,
мать умерла. Потом новичок посмотрел на наши лица и скучно добавил, что он
был тогда еще глупый. Осведомился насчет зарплаты, попросил аванс и ушел в
барак, где ночевали вновь прибывшие.

Вечером по пути в кино мы заглянули туда, чтобы узнать,

как устроился наш рабочий класс. В бараке дым коромыслом. В одном углу
играют в карты. Судя по азарту, - в "очко". В другом нудно тянут рыдающую
песню "Будь проклята ты, Колыма...".

Наш Валька пел тоже. Мы позвали его, опросили, получил ли койку. Когда
уходили, Сергей с насмешливой улыбкой похлопал Вальку по плечу и
посоветовал: "Ты вроде парень хороший, так не пой лучше эту песню. Ее поют
только те, кто Север с самолета видел. Если тянет на блатное, кричи лучше
"Мурку". Ты же эту Колыму-то не видал, а проклинаешь". Валька забормотал в
ответ что-то невразумительное и покраснел.