"Олег Куваев. Здорово, толстые!" - читать интересную книгу автора

О господи, господи, думаю я. Все лето ловить рыбу, квасить ее по
секретным рецептам и разносить по тайге, чтобы была привада, чтобы зверь
держался и не уходил. Потом возня с капканами, которые надо регулировать,
чтобы удар не перебил лапку у зверя, но и не выпускал ее. Никто тут тебе не
поможет, никто не научит, только собственное чутье. И еще надо завезти запас
на зиму, отремонтировать избушки. Целое лето неустанной возни для трех
месяцев промысла. А во время промысла ежедневный маршрут от избушки к
избушке по кольцу, которое Витька проходит за неделю. Ты приходишь в
замерзшую избушку, растапливаешь печь (дрова тоже надо заготовить с лета), и
уже морит в сон после целого дня на морозе. Но надо еще сиять шкурки, смять
осторожно и умело, то скальпелем, то ножом, обезжирить мездру и каждую
шкурку натянуть на правилку - ювелирная, не допускающая ошибки работа. К
утру в избушке все выстыло, а ты снова имени, и гудящий мороз... И так день
за днем.
- Страшно, наверное, одному, - зябко говорят девушки.
- Нy-у! - веселится Витька. - Чудачки! Что там потому что! Вот такой
пример: на тишине нынче все помешались. Дурные деньги платят за тишину, за
спокойствие. Миллионеры острова покупают для одиночества. А у меня тишины -
хоть ложкой ешь, хоть лопатой греби. Одиночества тоже навалом. Настроение
порти, некому. Какой же тут страх?
Врешь, Витя. Накатывает. Знаю, что на тебя накатывает. Ты один, и
человечество далеко. А опасность рядом... Заломы на реке, мерзлотные ямы,
медведи-шатуны, бешеный осенний лось - да мало ли что! Но хуже всего мнимые
страхи, когда приходят ночью к дверям избушки, или человеческие голоса в
шуме воды, или некто, стоящий за порогом зимой. И все-таки, черт возьми,
одиночество. Человек создан для общения, у него слух, и речевой аппарат, и
ладонь для рукопожатия...
- В лесном одиночестве, - басит Витька и хитро поблескивает глазами, -
я постоянно думаю о вас, девочки. Были бы крылья, прилетел бы. Так, на
вечер. Посидеть, почесать языком и обратно в тайгу. А что там потому что!
Выбрав подходящий момент, я ухожу. Ночь. Собственно, не ночь, потому
что светло как днем. Но тишина ночная. Поселковые работают с девяти до
шести. Им ночью положено спать. От дерева отлепляется фигура. Это Тамара,
местная красавица, якутка.
- Витька вернулся, - говорит она.
- Знаю.
- Наверное, опять скоро обратно.
- Не знаю.
Тамара и в самом деле очень красива. Темный горячий румянец на
правильном лице, влажные горячие губы и блестящие темные глаза с легкой
раскосинкой. Не один приезжий сох по ней, умолял улететь в сверкающие
комфортабельные края. Но Тамара, по-моему, любит Витьку, а тот не
воспринимает ее всерьез, потому что знал ее еще школьницей.
Через час приходит и Витька. Он шумно вздыхает, усаживается так, что
квадратная тень его загораживает окно, и говорит.
- Наверное, я больной. - Ты что?
- Душа болит. Хочется совершить что-либо. Чтобы красиво и ярко. И чтобы
все видели. Чтобы след жизни, как у упавшей звезды. Сгорел, исчез, а все
помнят. Ты знаешь, что я уезжал?
- Знаю.