"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

доверие. Можно вести какой угодно умный разговор, он окажется все равно
пустым, если слушатели усомнятся в чистосердечии лектора, если сочтут его
человеком, который высказывает не собственные мысли, а долдонит истины,
которые сказаны другими. Вопрос взволновал его, он даже не нашел сразу
точных слов для ответа. Мог бы уклониться, - разве не поступал он так
иногда, обходя острые углы? Но этот паренек был юн и доверителен, и нельзя
было отделаться общими фразами. От него требовали "да" или "нет", и он не
вправе был уйти от остроты вопроса. К тому же юноша с длинными вьющимися
волосами, в ковбойке, глядел ему прямо в глаза. У молодых выработался
довольно острый нюх, они интуитивно угадывают, с кем имеют дело. Да и
остальные вдруг напряглись, редко аудитория пребывала в таком единодушном
ожидании. Обычно он все же удерживал внимание слушателей, в запасе у него
имелось достаточно разных занятных историй, если уж ничто другое не
вывозило, но редко с такой напряженной сосредоточенностью ожидала аудитория
его ответа на вопрос К тому же время давно уже вышло, начальник лагеря
нетерпеливо показывал на часы. И Андреас сказал, что социализм его молодости
был миром только хороших, только чистых, бескорыстных, трудолюбивых и умных
людей. Того, что при социализме могут еще существовать алчность, воровство,
корыстолюбие, эгоизм, карьеризм, обман, - этого он тогда, в свои двадцать
солдатских лет, не представлял себе. Тут терпение начальника лагеря иссякло,
используя возникшую паузу, он быстренько поблагодарил Андреаса. Ему долго
аплодировали, но он чувствовал, что не так должен был кончиться этот
разговор, он обязан был сказать хотя бы о том, что всем, особенно молодым,
нужно жить так, чтобы социализм стал действительно миром добрых, чистых,
бескорыстных людей. У него осталось ощущение, что все же он словно бы ушел
от прямого ответа. Это не давало ему покоя, и, вспоминая обо всем этом,
Андреас почувствовал, как по телу скатываются капельки пота. Именно тогда,
когда он мысленно ругал себя, вдруг защемило в груди, не стало хватать
воздуха.
Он, видимо, побледнел, потому что дородная особа уставилась на него и
неожиданно предложила сесть.
Но тут же все прошло.
Оттого ли ему вспомнилась теперь автобусная поездка и то, о чем он
думал тогда, что первая атака случилась в автобусе? Там он еще не понял, не
подумал, что это приступ. То, что у него может быть спазм коронарных
сосудов, ему и в голову не пришло Раньше сердце не беспокоило. Головные
боли, правда, бывали сильные, но начинались они иначе, совсем по-другому.
Хотя когда-то, более двадцати лет назад, он уже ощутил, как сильно
сдавило сердце Это - когда, примчавшись домой, он нашел отца лежащим в луже
крови среди груды кирпича. Услышав выстрелы, Андреас сразу же подумал о
самом плохом, но, пока бежал к своей хибаре, еще надеялся, что ошибается,
надеялся что отца не было дома, хотя и знал, что тот обещал начать работу
пораньше, иначе к вечеру в доме не будет тепла. Но эти вызванные смятением
спазмы, болезненное щемление в груди не были сердечным приступом.
Вспомнилась Маргит и то, что было там, однако поездка в автобусе и
лекция в молодежном лагере снова не шли из головы. Может быть, потому, что
был одурманен уколами и таблетками, что нормальная деятельность мозга была
нарушена, что мысли его кружились как-то сами по себе, что отключилась воля,
которая обычно и направляет мысль.
И возле Маргит Андреас почувствовал, как зашлось сердце. После купания,