"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

Пауль Аугустович Куусберг.

Капли дождя

Перевод Арнольда Тамма

М., "Советский писатель", 1978, 736 стр.
Тираж 200 000 экз. Цена 2 р. 70 коп.
>

Русский читатель хорошо знает творчество одного из ведущих эстонских
прозаиков Пауля Куусберга. В издательстве "Советский писатель" выходили его
романы "Два "я" Энна Кальма" и "Случай с Андресом Лапетеусом".
Романы "В разгаре лета", "Одна ночь" и "Капли дождя" составляют
своеобразную трилогию о Великой Отечественной войне. В книге "В разгаре
лета" повествуется о первых днях и месяцах войны. В романе "Одна ночь"
писатель продолжает разрабатывать тему войны, тему мужества и героизма
советских людей.
Действие романа "Капли дождя", завершающего эту книгу, происходит на
протяжении двух-трех месяцев 1968 года, но и в ней П. Куусберг обращается к
событиям Великой Отечественной войны. В центре произведения - образ
коммуниста Андреаса Яллака, че ловека, который"через все жизненные испытания
пронес страстную) убежденность борца за коммунистические идеалы.


КАПЛИ ДОЖДЯ

Андреас Яллак не мог точно сказать, сколько он пролежал. Три, четыре
или пять дней. Может, и целую неделю. Он не считал дни, время для него
словно остановилось. Хотя слыл он человеком беспокойным, не в привычке было
у него просиживать часы, день он старался по возможности растянуть. Андреас
знал уже, что лежать ему придется долго, месяц по меньшей мере, а то и
больше. Вспомнился давний рассказ главного инженера автобазы, который
провалялся четыре месяца. На сколько приковало его - над этим Андреас Яллак
голову себе не ломал. Не спрашивал у врачей и не донимал сестер - пребывал
в полнейшем безразличии. Проблемы, которые всего лишь несколько дней назад
не давали ему покоя, отодвинулись куда-то в неясную даль, до них ему вроде
бы уже и дела не было. Не вспоминал даже сына. Когда же мысли о нем
приходили или обращались еще к чему-нибудь, то текли они вяло, будто дело
касалось чего-то совершенно постороннего. Настолько ему было все равно.
Неужели человек действительно поглощен так сильно собой, что, случись беда,
все другое габывается? Но Андреас Яллак не беспокоился за себя, он относился
с безразличием и к собственной судьбе. Подумывал, уж не идет ли это его
безразличие от уколов, без которых не проходило и дня, и таблеток, которыми
пичкали. Кололи и утром и вечером, явно, чтобы не было новых приступов,
чтобы не жгло в груди так, будто сердце сжали раскаленные клещи. Колют и
пичкают, чтобы не появилось смертельного страха. Дома его охватил такой
страх, которого до сих пор он еще не знал. Страх он испытывал и раньше, и в
войну, и после, но тот страх, который сейчас подмял его, был совершенно
другого рода. На поле боя он больше походил на холодок, на боязнь, что может