"Генри Каттнер. Сим удостоверяется..." - читать интересную книгу автора

- Не смейтесь, - продолжал Фенвик. - Это сущая правда.
Я мог бы изучить медицину и продлить человеческую жизнь.
Мог бы изучить политику и экономику и положить конец всем
войнам и страданиям. Мог бы изучить криминалистику и
заполнить ад новообращенными душами. Мог бы сделать все что
угодно, обладай я вновь своей душой. А без нее, без души,
ну... все слишком-слишком спокойно. - Он печально опустил
плечи. - Словно я отрезан от человечества. Что я ни делаю
- ни к чему. А я все равно спокоен и беззаботен. Я даже не
несчастлив. И все же не представляю себе, что делать
дальше. Я...
- Другими словами, вас одолела скука, - сказал дьявол. -
Извините, что не могу вам по этому случаю посочувствовать...
- Другими словами, вы надули меня, - сказал Фенвик. -
Отдайте мне мою душу!
- Я ведь сказал вам, что я у вас взял, и сказал
совершенно точно...
- Мою душу!
- Вовсе нет, - заверил его дьявол. - Боюсь, что сейчас
мне придется вас оставить...
- Мошенник! Отдай мне мою душу!..
- Попробуйте заставьте меня, - осклабился дьявол.
Первый луч восходящего солнца ворвался в прохладу
спальни, и дьявол, будто того и ждал, растворился в нем и
исчез.
- Ну хорошо, - сказал Фенвик в пространство. - Очень
хорошо. Я попробую.

Он не стал терять времени. Во всяком случае потерял его
не больше, чем заставляло это нелепое, не признающее забот
спокойствие.
"Как же мне на него нажать? - спрашивал себя Фенвик. -
Устроить ему обструкцию? Не вижу как. Тогда, быть может,
лишить его чего-то, что он ценит? Что же он ценит? Души.
Всякие души. Мою вот, в частности. Гм-м... - Он задумчиво
нахмурился. - Я бы мог, например, покаяться..."
Фенвик размышлял об этом весь день. Мысль увлекла его,
но в то же время она каким-то образом сама себя опровергала.
Предсказать последствия подобного поступка было совершенно
невозможно. Да и неясно было, как приняться за дело. Уж
слишком скучной представлялась идея посвятить всю жизнь свою
добрым делам.
Вечером он вышел из дому и бродил один по сумеречным
улицам, погруженный в тяжкие раздумья. Прохожие скользили
мимо зыбкими тенями, отраженными на экране времени. Воздух
был покоен и свеж, и если бы не эта гнетущая
несправедливость, если бы не бесцельность, не никчемность
бессмертия, за которое он так дорого заплатил, он, наверное,
ощутил бы полное умиротворение.
Но вот звуки музыки вторглись в сознание, он поднял