"Сергей Кутолин. Хромое время империи" - читать интересную книгу автора

Население Русофилии было счастливо всегда по маниловски "взаимным
пониманием, общением душ", поскольку не происходило какой - то раздвоенности
сознания, чувства недоверия к другим, поскольку "мысль изреченная" была не
ложью, а умыслом душевной глубины со всеми ее корнями и скрепами, а сама
жизнь в Русофилии была умозрительная и "червь сомнения" - критики не очищал
место для следующего соображения, поскольку в основе жизни было наслаждение
Человека в стране Русофилия, "Человека с ружьем и рублем". А тезис: "Никто
не понимает другого! ", столь свойственный немецкой философии и явивший
собой революцию вселенского масштаба в одряхлевшей династии России, царю
которой кидали слова: " Наш царь Мукден, наш царь Цусима, Наш царь кровавое
пятно, зло-овонье пороха и дыма, в котором разуму темно.."- так уп-ражнялся
тогдашний поэт К.Бальмонт о России, превра-тившейся в страну Советов. Это
там, сразу после выборов или заседаний, народ, конечно в лучшие времена,
бежал в буфет, отовариваться бутербродами и пивом, или бесплат-ными талонами
на подорожавший бензин, поскольку та-ковые являлись редкостью обычного
состояния той страны - пустых прилавков вообще и карточной системы -
равноправного счастья и льгот, добавляемого к денежным знакам, а само
население жило " точно в сне неразгаданном на одной из удобных
планет...Много есть чего вовсе не надоб-но, а того, что нам хочется,
нет...". В награду за несознавание иллюзии русофилы имели все!
Религиозное сознание и нравственный императив сливались у русофилов в
такое состояние, где оба являли не только чувство, но и мысль, т.е.
психические атомы третьей души, где классовая форма психики превращалась в
личность, а сама цивилизация русофилов мнила себя деятельным фактором
прогресса, где душевные муки отще-пенства, грусть и скорбь морального
одиночества, столь свойственные русской интеллигенции, терзаемой чувствами
самоедства и требованиями непременной свободы народу, народу, который в
Русской революции явил себя гегемоном, оставил интеллигенцию на мели, и тем
страш-нее стал для нее ужас кошмарной действительности. Ничего этого не было
и не могло быть у народов русофилии, интеллигенции которого был чужд крик
Белинского: "...А куда голову преклонить, где сочувствие, где
понима-ние?...". Душа русофилов была раскрепощена, незамкнута, а проницаема,
и "Человек с ружьем и рублем " занимал место взаимного понимания между
людьми, являвшими со-бой долг гражданина Империи. Пенсионерам Русофилии
ненужно было взывать к Правительству в поисках субсидий на жизнеобеспечение,
поскольку этого обеспечения было достаточно для безбедного существования,
обеспечивающего и материальную, и чувственную, и умственную сферу, ведущую к
упрочению синтеза всех элементов и процессов психики, т.е. тому, что
называется личностью в самой главной сути всех психологических оснований
мира реальности - истины. И, тем не менее, для Арона Самуиловича все эти
проявления "компьютерры", т.е. "компьюторы", были лишь продолжением "ецер
ра" - "злого начала" - "Ло натну мицвот, эле лацарэф ба хэм Русофилия", -
запо-веди для того, чтобы очистить с их помощью Русофилию. Если и Советская
Россия, и гилеровская Германия были для него еще большим исчадием зла -
"эцер ра", чем Русофилия, то для его единоверцев путь один "через врата
слез" в высший мир - чертоги Творца.

Он осознавал, что четверть - миллиардный народ Рос-сии ловил солнечный
зайчик советского бытия и за это время настолько деградировал, что явно едва
ли сможет оправиться. Вместо маньяков и полуграмотных глупцов, правивших