"Ева Кюри. Мария Кюри" - читать интересную книгу автора

проворных школьниц, а те, нагруженные запретным грузом, исчезают за дверью,
которая ведет в спальню пансионерок. Бесшумно передвигаются стулья,
осторожно закрываются крышки парт. Дверь широко открывается. На пороге
классной комнаты появляется затянутый в красивую форму - синий с блестящими
пуговицами сюртук и желтые штаны - господин Хорнберг, инспектор частных
пансионов Варшавы: тучный человек, острижен по-немецки, лицо пухлое. Он
молча всматривается в учениц сквозь очки в золотой оправе.
Рядом с ним стоит, с виду безучастная, директриса пансиона мадемуазель
Сикорская и тоже смотрит... но с какой затаенной тревогой! Сегодня оказалось
так мало времени для подготовки. Швейцар едва успел дать условный звонок,
как Хорнберг поднялся на площадку и вошел в класс. Боже мой, все ли в
порядке?
Все в порядке. Двадцать девочек с наперстками на пальцах склонились над
работой и вышивают букетики по квадратикам канвы. На партах только ножницы и
катушки ниток. Тупча с красным от волнения лицом подчеркнуто кладет на
кафедру книгу, напечатанную русским алфавитом.
- Два раза в неделю по одному часу дети учатся рукоделию, - деловито
поясняет директриса.
Хорнберг подходит к учительнице.
- Вы им читали вслух. Какую книгу, мадемуазель?
- Басни Крылова. Мы начали только сегодня, - совершенно спокойно
отвечает Тупча.
Ее щеки начинают приобретать нормальный цвет. Хорнберг небрежным жестом
поднимает крышку ближайшей парты. Ни одной книги. Ни одной тетради.
Старательно закрепив стежки и воткнув иглу в материю, дети прерывают
свое занятие. Они сидят скрестив руки, неподвижно, совершенно одинаковые в
своих темных платьицах с белыми воротничками. Все двадцать детских лиц
как-то сразу постарели и замкнулись, скрывая страх, ненависть и хитрость.
Господин Хорнберг сел на стул, подвинутый ему Тупальской.
- Будьте любезны вызвать какую-нибудь из ваших юных учениц.
Сидящая в третьем ряду Мария Склодовская инстинктивно повертывается
напряженным личиком к окну. Про себя она возносит к небу тайную мольбу:
"Господи, сделай так, чтобы не меня! Только не меня!.. Только не меня!.."
Но она знает, что вызовут ее. Ее вызывают почти всегда, так как она
самая знающая и хорошо говорит по-русски.
Услышав свою фамилию, девочка встает. Ее бросает в жар и в холод.
Ужасное смущение сжимает ей гортань.
- Молитву, - произносит Хорнберг с выражением безразличия и скуки.
Равнодушным голосом Маня читает "Отче наш". Одним из самых унизительных
мероприятий царского правительства являлось требование, чтобы польские дети
каждый день читали свои католические молитвы, но обязательно на русском
языке.
Под видом уважения к религиозным верованиям поляков царь этой мерой
заставлял их же самих оскорблять то, что было для них священно.
Опять наступает тишина.
- Какие цари царствовали на нашей святой Руси со времени Екатерины
Второй?
- Екатерина Вторая, Павел Первый, Александр Первый, Николай Первый,
Александр Второй...
Инспектор доволен. У девочки хорошая память. А какое отличное