"Ильдико фон Кюрти. Тариф на лунный свет " - читать интересную книгу автора

есть горячая вода?
Старушка благосклонно кивнула. А поскольку я была ужасно рада встретить
хоть одного нормального человека в этом дурдоме для знаменитостей, да и
вообще меня так и тянет к рабочему классу (однажды даже с электриком
переспала), мы с ней еще поболтали немного.
Тут я узнала кое-что любопытное о туалетных привычках мужчин и женщин.
Дамы, как ни удивительно, менее опрятны, зато более придирчивы, чем мужчины.
Так, если даму стошнило, то создается впечатление, что она считает виновной
в этом лично клозетную работницу и обходится с ней соответственно. Для
мужчин же туалет - скорее место разрядки. Здесь они вполне могут быть самими
собой. Они щедро дают на чай и только перед самым выходом наружу вновь
напускают на себя свой обычный псевдозначительный вид.
Но тут меня обожгла мысль, что сумочку я оставила на столе, а значит,
мелочи у меня с собой нет. Ну и ну! Как выйти из положения? Она непременно
подумает обо мне плохо: "Сперва зубы заговорит, а потом и описается от
жадности".
В отчаянии я продолжала болтать. - Вы уже пробовали что-нибудь там, в
зале? - спросила я. - Наверно, пока дают премии, обслуживающий персонал
может воспользоваться буфетом?
- Ах нет, - сказала она. - Я принесла с собой бутерброды. К буфету нам
подходить нельзя.
Что? Как? Почему? Бедная старушка сидит тут на своей табуретке в этом
мраморном сортире, подтирает за знаменитостями и не имеет даже несчастной
клешни от омара?
Мое социальное сознание взбунтовалось. Что бы сказал об этом Маркс? Не
представляю, Маркса никогда не читала, зато наслышана достаточно и уверена,
что, узнай он об этом, волос за волосом выдрал бы всю свою седую бороду.
- Знаете что, - воскликнула я воинственно, - я сейчас принесу вам
оттуда поесть! Что вы желаете? Омаров? Вителло-тоннато? Карпаччо?
Она взглянула на меня немного растерянно.
- Ох, может быть, всего понемножку?
Я бросилась наружу. Я, борец за права угнетенных, спасительница
бедняков. Жанна д'Арк туалетных смотрительниц! Долой капитал! Мы - народ!
Раздача премий только что закончилась, и первые капиталисты, толкаясь,
уже пробивались к буфету. Но я была проворней. Схватила большую тарелку и с
быстротой ветра наложила туда лучшее из лучшего. Хотя я и была в семье
единственным ребенком, но отец мой отличался незаурядным аппетитом, так что
я рано научилась бороться за выживание и в считанные секунды примечать и
ухватывать самый большой кусок жаркого. Поверх кучи съестного в моей тарелке
я поместила омара как красноречивый символ разложения господствующего
класса.
Дорогого, но - мертвого.
Я понесла переполненную тарелку через сгущающуюся толпу темных костюмов
и роскошных вечерних платьев, проворно балансируя и неизменно держа курс на
вращающуюся дверь в глубине зала. Я не заметила, как Уши Глас шушукалась с
Ирис Бербен. Не увидела и как Марио Адорф с видом облегчения исчез в мужском
туалете. Я видела только табличку "Дамы", а за ней, перед моим внутренним
взором, клозетную бабушку с бутербродами в сумке.
Но за два метра до входа в туалет жизнь моя круто переменилась.
Уголком глаза я заметила, как от людской массы отделился темный костюм.