"Лилия Курпатова-Ким. Аня Каренина" - читать интересную книгу автора

дурака Вронского к Кити. Каренина решила, что пойдет на прослушивание во что
бы то ни стало. "Я должна победить, я должна! У меня просто нет другого
выхода!"
Они весело красились. Лицо Кити как-то посвежело, разрумянилось,
утратило брезгливо-капризное выражение, она сама выдвигала ящики и доставала
Ане лучшую косметику.
- Вот это тебе хорошо будет, в тон коже. А еще возьми блеск - сейчас
модно. Да, вот сюда его чуть-чуть... Не перебарщивай - это ведь дневной
макияж, к тому же еще и спортивный...
Когда они встали возле зеркала рядом, Аня ахнула. Из огромного зеркала
Кити на нее смотрела совсем другая девушка - легкая, ухоженная, уверенная в
себе, красивая и очень, очень сексуальная. Каренина приложила ладони к
щекам, внутри нее поднялся вихрь каких-то странных противоречивых чувств,
которые она не могла описать. "Мне нужно как-то выбраться из своей нищеты.
Нужно одеться, нужно хорошо выглядеть для этого! Господи! Но на что же я
оденусь?" От этих неразрешимых вопросов у Карениной заболела голова. Кити
тоже любовалась собой. Увидев, что даже сильно похорошевшей Карениной очень
далеко до нее - Щербацкой, модель успокоилась, и к ней вернулось
покровительственно-благодушное настроение.
- Ой, Анька, я когда смотрю на себя в зеркало, думаю: "Господи, ну
откуда, откуда же я такая красивая?!" Ты посмотри - ножки, животик! А?! Моя
бы воля, я б вообще не одевалась. Ходила бы голая. Пусть все смотрят и
завидуют! Я бы, знаешь, сама себя так бы хотела трахнуть, слов нет!
- Так за чем же дело? - весело спросила Аня, делая рукой движение,
намекающее на мастурбацию.
Лицо Кити вдруг окаменело, а через секунду приняло привычное
презрительно-брезгливое выражение.
- Онанизм?! Это, знаешь, не для меня, это вот пусть жирная корова
Варвара занимается! Я если захочу потрахаться, то уж точно будет с кем. - И
Кити принялась натягивать на себя изумительный ярко-голубой спортивный
комбинезон, который удивительно подчеркивал нежность ее смуглой кожи,
совершенство тела и цвет глаз.
- Вронский точно не устоит, - буркнула Аня, собственное отражение
которой разом потускнело и перестало казаться таким уж прекрасным.
- Ну да! - Кити всплеснула рукой, типа какие вообще могут быть
сомнения, что хоть кто-то устоит!
- Слушай, Кити, нам нужно как-то незаметно выйти, а то еще мать моя
увидит, скандал закатит. Давай через черную лестницу, а?
Щербацкая брезгливо поморщилась:
- Там же вонь! Грязь!
Аня умоляюще смотрела на подругу:
- Ну, Кити, а иначе не получится!
Та некоторое время молчала, а потом капризно и крайне недовольно
пробурчала:
- Ладно, пойдем по дерьму, раз ты так матери своей боишься.
Через пятнадцать минут они уже вошли в школьный спортзал - предмет
немеркнущей гордости администрации. Новенькие тренажеры, боксерские груши,
гимнастические снаряды.
Подруги увидели Вронского. У Ани пересеклось дыхание. Алексей в черных
атласных боксерских трусах, весь блестящий от пота, молотил грушу,