"Андрей Курков. Смерть постороннего." - читать интересную книгу автора

выходить.
Озадаченный звонком Виктор все еще держал телефонную трубку у уха,
хотя из нее уже с минуту неслись короткие гудки. "Что случилось?" - думал
он, но при этом в его ушах все еще звучал голос главного, совершенно
спокойный и самоуверенный, какой-то учительский голос. Виктор пожал
плечами. Всерьез он этот звонок не принял, но утро само по себе
растянулось на два лишних часа. И брился он долго, и с чего-то решил
погладить рубашку, хотя одевать ее не собирался.
Вышел из дому около полудня. Купил свежие газеты, зашел в гастроном
за рыбой для Миши. Себе там же купил колбасы и кило бананов.
Вернувшись, просмотрел газеты, но в них не было ответа на звонок
главного. Зато в глаза бросилось несколько новых фамилий. Сходу достав
общую тетрадь, Виктор переписал в нее фамилии для дальнейшей работы, но
работать не хотелось. Состояние у него было расслабленное. Он сидел за
кухонным столом, на котором лежал кулек с покупками. Виктор вытащил из
кулька банан.
Открываясь, скрипнула дверь на кухню. Зашел пингвин Миша. Остановился
перед хозяином. Посмотрел на него просяще.
- На! - Виктор сунул ему под нос начатый банан.
Пингвин подался вперед всем телом и отщипнул клювом кусок банана.
- Ты что, - удивился Виктор, - обезьяна? Смотри, отравишся, а где я
тебе доктора найду? Тут на людей докторов не хватает! Давай я тебе лучше
рыбы дам!
В тишине кухни слышалось причмокивание пингвина, разделывавшегося с
рыбиной трески и дыхание глубоко задумавшегося о чем-то Виктора. Наконец,
тяжело вздохнув, он встал, включил радиоприемник. Из его динамика
вырвалась милицейская сирена. "Радиопьеса?" - подумал Виктор, но ошибся.
Это был репортаж с "поля битвы". На этот раз "поле битвы" лежало почти в
центре, на пересечении улиц Красноармейской и Саксаганского. Виктор сделал
громче и прислушался. Взволнованный голос рассказывал о пятнах крови на
асфальте, о трех скорых, приехавших через полчаса после вызова, о семи
трупах и пяти раненных. По первым данным среди убитых был обнаружен
замминистра спорта депутат Стоянов. Услышав фамилию, Виктор автоматически
раскрыл общую тетрадь и проверил записи. Свежепокойный Стоянов в этих
записях присутствовал. Виктор кивнул сам себе и, оставив тетрадь открытой,
снова прильнул к радиоприемнику. Но репортер продолжал перечислять уже
сказанные им самим факты. Видно больше он ничего не знал. Он пообещал
вернуться в эфир с новыми данными через полчаса и тут же его заменила
женщина, приятным голосом заговорившая о прогнозе погоды на выходные.
- Завтра суббота, - подумал Виктор и оглянулся на пингвина.
Работая дома он потерял ощущение разницы между рабочими и нерабочими
днями недели. Хотелось - работал, не хотелось - не работал. Но все-таки
чаще хотелось. Просто больше ему нечем было заниматься. Писать рассказы
или начать настоящую повесть или даже роман у него не получалось. Он
словно нашел свой жанр и так был зажат его рамками, что даже когда не
писал "крестики", то думал о них, или же думал мыслями, стройными и
траурно ритмичными настолько, что хоть бери их и вставляй в любой некролог
в качестве философского отступления. Иногда он так и делал.
Виктор позвонил участковому.
- Лейтенант Фишбейн слушает! - прозвучал из трубки четкий знакомый