"Михаил Кураев. Жребий N 241" - читать интересную книгу автора

означенном сходстве надо сказать и о различиях, и не столько в социальном

положении, сколько в их отношении не просто к людям, а именно к человеческой

жизни. Для государя, если речь шла не о своих детях, родственниках и людях

близких, человеческая жизнь была понятием скорее математическим. Дедом же

человеческая жизнь понималась, надо думать, прежде всего как объект защиты.

Несколько отличным было у них, как мне кажется, и отношение к своим

профессиональным обязанностям, да и взгляды на существенные вопросы. Например,

дед терпеть не мог "домино", а государь терпеть не мог земство.

Земство и всякие представительные собрания и организации, посягающие на

вмешательство во власть, вызывали у природного самодержца такое же отвращение,

как у деда военщина. Зато военным царь как раз благоволил, да и сам был целым

полковником. История борьбы царя с земством и представительными органами,

история его борьбы с Думой, могли бы заполнить целую комнату в подвале особняка

Ипатьева в Екатеринбурге. А ведь земство, как опыт народного, достаточно

представительного самоуправления, предшествовало опыту Совета рабочих,

солдатских и крестьянских депутатов. Доверься государь совету людей ему

близких, разумных, зла ему не желавших, может быть и до Советов дело бы не

дошло. Но царь, такой мягкий, добрый, чадолюбивый и незлобивый, был, к

сожалению, и подозрителен, и упрям, и лукав. Важнейшие государственные вопросы,

в первую очередь, рассматривались с точки зрения интересов семьи, и поэтому

домашние мнения перевешивали, как правило, все прочие мнения. Весь Кабинет

министров был за введение земцев в Государственный совет, хотя бы символически,

один обер-прокурор Победоносцев был против, так царь не только поддержал этого

кощея, но, чтобы провалить идею, привел на следующее заседание равных себе в

родовитости и умственной силе дядю Владимира, дядю Алексея, дядю Сергея,