"Андрей Кураев. Кино: перезагрузка богословием " - читать интересную книгу автора

на кладбище. Он совершенно приспособился. Ему ни жарко, ни холодно... А быть
живым - это трудно. Быть живым - значит хранить себя и не всему открываться.
Снова о целомудрии. В Петербурге есть удивительная женщина, Татьяна
Михайловна Горичева, замечательный православный философ. Её в 1982 году
насильственно выслали из СССР. Ещё в 70-е годы она ездила в Псково-Печерский
монастырь, к отцу Иоанну Крестьянкину, святому наших дней. Она пишет, что
однажды о. Иоанн сказал ей после исповеди: "Ты знаешь, Татьяна, все твои
беды оттого, что есть пять разных Татьян. Есть Татьяна, которую знаю я, а
есть Татьяна, которую знаешь ты. Есть Татьяна, которую знает Бог. Есть
Татьяна, которую знают твои друзья в Ленинграде. А есть Татьяна, которую
знают люди на твоей работе в университете. Этого быть не должно. Должна быть
одна Татьяна". Это самая точная формула целомудрия.
Но на пути к святой простоте надо пройти через разрушение дурной
простоты. Надо разрушить тоталитарную целостности во грехе, вырваться из
колеи примитивизма. То есть - пройти через некий хаос.
Так что в "антиутопичности" "Матрицы" есть определённая духовная
правда.
Покаяние - это боль от себя самого. В покаянии происходит
переориентация воли. Где теперь главное в моей жизни? Где настоящий я?
Самое главное знакомство в жизни человека - знакомство с самим собой. Я
честно скажу, что несмотря на все свои учёные регалии, я не могу о душе
говорить иначе, как на языке детей. Я этого, правда, не очень стесняюсь,
потому что основатель нашей религиозной традиции сказал: "Если не будете как
дети, не попадёте в Царство Небесное". Так вот, я по-детски скажу: Душа -
это то, что болит у человека тогда, когда всё тело здорово.
Если мне доводится говорить на эти темы в школе, то я поднимаю с первой
парты какого-нибудь оболтуса и говорю ему: "А ну-ка, Ванечка, вставай,
повернись лицом к классу, покажи честному народу, где у тебя печенка!".
Ванечка начинает показывать куда-то на живот (а печень-то - выше, за
ребрами). И я с искренней завистью говорю ему: "Ответ неверен. Садись. Пять.
Счастливый ты человек! Я тебе завидую. Ты не знаешь, где у тебя печень. А
раз не знаешь, значит - не болит". У ребенка если и болит - то просто
"животик". А годам к 50 начинаешь отличать почки от надпочечников.
Вынужденные познания в анатомии становятся все более обширными и подробными.
Но точно так же, по боли, можно догадаться о существовании души. Когда
болит не мозжечок, не левый желудочек сердца, а душа. А раз болит, значит -
есть.
Правда, может быть и иначе. Может быть, что душа обнаруживает своё
присутствие через радость. Когда всё тело болит, а душа радуется.
Представьте: школа, переменка, и вот на этой переменке
одиннадцатиклассник с какой-то дури зашёл на этаж к первоклашкам. Плывёт он
среди них, как айсберг в океане, думает о чём-то своём, высоком, духовном
(то есть о Таньке из параллельного класса). Мелочь же вокруг него постоянно
находится в броуновском движении: салочки-догонялочки. И вдруг кто-то из
малышей, зазевавшись, с разбегу въезжает прямо в этого юношу. Причём из-за
разницы в росте своей боеголовкой этот малёк торпедирует юношу в самое
уязвимое место...
На это ДТП у парня может быть две реакции. Первая - у него хватит сил
размазать обидчика по стенке. Вторая - он может сказать первокласснику: "Ты
не прав, Вася!".