"Сергей Куприянов. Маги нашего города " - читать интересную книгу автора

Было слышно, как тетя Люся ругается в голос, заставляя гостей вытирать
ноги о мокрую тряпку, которой она мыла полы, начисто игнорируя современные
приспособления для наведения чистоты, - ей сам черт был не брат, и чужие
советы она не слушала, - но Горнин знал, что это всего лишь слабая и
никчемушная попытка авангарда отразить атаку превосходящих сил неприятеля.
Как бы там ни надрывалась бывшая зэчка, для маг-директора она была не больше
чем муха на стекле его автомобиля. Да, неприятно, да, жужжит, да, отвлекает,
но для всякой мухи найдется мухобойка, а то, что Роман Георгиевич до сих пор
не замахнулся своей мухобойкой, - это всего лишь его добрая воля. Или лень.
Либо расчет. Либо...
Додумывать Горнину было некогда.
Он быстро переместил книги и фигуры на своем столе. Он не собирался
отдаваться "другу Роме" просто так. Он вообще не собирался прогибаться перед
ним. Открытую всем ветрам книгу "Голос ветра" он засунул на полку, вместо
нее положив на угол стола "Воспоминания и рассуждения монахов
благословенного ордена иезуитов", изобилующие подробностями пыток и
допросов, заканчивающихся, как правило, сожжением на костре. Мерзкая работа,
но в качестве обманки для "друга Ромы" сойдет, тем более что до библиотеки
бежать было некогда.
Минута, не больше, оставалась до того, как Перегуда войдет в его
кабинет, и на серьезные заклятия времени просто не было. Хотя бы потому, что
"друг Рома" все это увидит, раскусит и нейтрализует в секунду или меньше, да
еще и обозлится, после чего конструктивный разговор станет невозможным, а
ведь ради него прибыл без предупреждения маг-директор, вечный конкурент и
партнер.
Только чужое, только чужое!
Проклятую католиками книгу "Код Да Винчи" на диван. Малость, пустяк, но
порой даже мелочи помогают. Старинный скифский оберег в виде совокупляюшихся
оленей - купленный на барахолке в Польше! - на край стола.
Мелко, мелко!
Голландская золотая блоха, крупица, чуть больше перечной горошины,
помощница купцов и мореплавателей, проданная большевиками в Англию в
двадцать третьем, единственный сохранившийся подлинный экземпляр, позже
выменянная на кипарисовый штурвал финикийского судна, - на лацкан пиджака. И
побриться бы еще. А то щетина с утра. Да с гелем бы. Самым что ни на есть
жирным.
Горнин встал, делая лицо. Лицо строгого, но гостеприимного хозяина.
Встал как раз в тот момент, когда Перегуда без стука открыл дверь и шагнул
через порог, успев заметить, как хозяин поднимается ему навстречу.
- Здравствуй, Александр Петрович, - он на ходу протянул руку.
- Здравствуй, Роман Георгиевич, - в тон ему ответил Горнин, делая
ответный жест.
Со стороны посмотреть - встретились двое добрых знакомых, два
бизнесмена, давно ждущие этой встречи, люди, не привыкшие попусту терять
время, слова и жесты. И встреча их - жданная, договоренная.
- Присаживайся, где удобно.
Перегуда покосился на скифский оберег и демонстративно сел подальше.
Заметил, значит.
- Кофе? Или коньячку предпочтешь?
- Некогда мне коньяки распивать.