"Александр Куприн. Как я был актером" - читать интересную книгу автора

- Что-с? Что вы такое бормочете? Ничего не понимаю.
- О Марк Великолепный...
- Виноват. Ничего не слышу... Громче! - Он подходит ко мне вплотную. -
Вот как надо это произносить... - и горловым козлиным голосом он выкрикивает
на весь летний сад: - О Марк Великолепный, твое повеление... - Виноват.
Ничего не слышу... Громче! - Он подходит ко мне вплотную. - Вот как надо это
произносить... - и горловым козлиным голосом он выкрикивает на весь летний
сад: - О Марк Великолепный, твое повеление... Вот как надо... Помните,
молодой человек, бессмертное изречение одного из великих русских артистов:
"На сцене не говорят, а произносят, не ходят, а выступают". - Он
самодовольно оглядел кругом. - Повторите.
Я повторил, но еще неудачнее. Тогда меня стали учить поочередно и учили
до самого конца репетиции положительно все: и гордый Лара-Ларский с
пренебрежительным и брезгливым видом, и старый оплывший благородный отец
Гончаров, у которого дряблые щеки в красных жилках висели ниже подбородка, и
резонер Боев, и простак Акименко с искусственно наигранной миной
Иванушки-дурачка... Я походил на задерганную дымящуюся лошадь, вокруг
которой собралась уличная толпа советчиков, а также и на слабого новичка,
попавшего прямо из теплой семьи в круг опытных, продувных и безжалостных
школяров.
На этой же репетиции я приобрел себе мелочного, но беспощадного врага,
который потом отравлял каждый день моего существования. Вот как это
произошло.
Я произносил одну из своих беспрерывных реплик: "О Марк Великолепный",
как вдруг ко мне торопливо подбежал Самойленко.
- Позвольте, голуба, позвольте, позвольте, позвольте. Не так, не так.
Ведь вы к кому обращаетесь? К самому Марку Великолепному? Ну, стало быть, вы
не имеете ни малейшего представления о том, как в древнем Риме подчиненные
говорили с главным начальником. Глядите: вот, вот жест.
Он подвинул правую ногу вперед на полшага, нагнул туловище под прямым
углом, а правую руку свесил вниз, сделав ладонь лодочкой.
- Видите, каков жест? Поняли? Повторите.
Я повторил, но жест вышел у меня таким глупым и некрасивым, что я
решился на робкое возражение:
- Извините... но мне кажется, что военная выправка... она вообще как-то
избегает согбенного положения... и, кроме того... вот тут ремарка... выходит
в латах... а согласитесь, что в латах...
- Извольте молчать! - крикнул гневно Самойленко и сделался пурпурным. -
Если вам режиссер велит стоять на одной ноге, высунув язык, вы обязаны
исполнить беспрекословно. Извольте повторить.
Я повторил. Вышло еще безобразнее. Но тут за меня вступился
Лара-Ларский.
- Оставь, Борис, - сказал он нехотя Самойленко - видишь, у него не
вытанцовывается. И, кроме того, как ты сам знаешь, история нам не дает здесь
прямых указаний... Вопрос... мм... спорный...
Самойленко оставил меня в покое со своим классическим жестом. Но с этих
пор он не пропускал ни одного случая, когда можно было меня оборвать,
уязвить и обидеть. Он ревниво следил за каждым моим промахом. Он так меня
ненавидел, что, я думаю, даже видел меня во сне каждую ночь. Что касается
меня... Видите ли, с тех пор прошло уже десять лет, но до сего дня, как