"Александр Иванович Куприн. Разные произведения (ПСС, том 4, 1958)" - читать интересную книгу автора

на войне, черт возьми!.. Нет, нет, это не то. Но до конца моих дней я не
забуду, как внезапно со дна моей души поднялась и завладела ею, ослепила,
залила ее какая-то темная, подлая, но в то же время непреодолимая,
неведомая, грозная сила. Ах, этот кровавый туман, это одеревенение, это
обморочное равнодушие, это тихое влечение убивать!..
Он опять примолк. Чей-то низкий голос произнес из дальнего угла:
- Да, правда,.. Какое тяжелое воспоминание,,
55


Но тот, что рассказывал, вдруг перебил его с горячностью:
- Нет, нет, вы подумайте только, вы ради бога подумайте об этих
несчастных, которые шли и убивали, убивали, убивали. Я думаю, день им
казался черным, как ночь! Я думаю, их тошнило от крови, но они все равно не
могли остановиться. Они могли в эти дни спать, есть, пить, даже
разговаривать, даже смеяться, но это были не они, а владевший ими дьявол с
мутными глазами и с липкой кожей... Я говорю "несчастные", потому что
воображаю себе их не сейчас, а потом,_ гораздо позднее, когда они будут
стариками. Ведь они иикогда, никогда не забудут той мерзости и того ужаса,
которые в эти дни навеки исковеркали и опоганили их души. И я воображаю себе
их длинные, бессонные старческие ночи, их отвратительные сны! Им все будет
грезиться, что они идут по длинным унылым дорогам, под темным небом, и что
п.о обеим сторонам пути стоят бесконечной цепью обезоруженные, связанные
люди, и они бьют их, стреляют в них, разбивают головы прикладами... И нет
уже в убийцах ни гнева, ни сожаления, ни раскаяния, но не могут они
остановиться, ибо кровавый грязный бред овладел их мозгом. И они будут
просыпаться в ужасе, будут дрожать, увидев свое отражение в зеркале, будут
плакать и богохульствовать и будут завидовать тем, чью жизнь еще раньше, еще
в цвете лет, прекратила мстительная рука. Но дьявол, выпивший их душу,
никогда не оставит их. И даже в предсмертной агонии их глаза будут видеть
пролитую ими кровь,


РЕКА ЖИЗНИ
Хозяйская комната в номерах "Сербия". Желтые обои; два окна с тюлевыми
грязными занавесками; между ними раскосое овальное зеркало, наклонившись под
уголом в 45 градусов, отражает в себе крашеный пол и ножки кресел; на
подоконниках пыльные, бородавчатые кактусы; под потолком клетка с
канарейкой. Комната перегорожена красными ситцевыми ширмами. Меньшая, левая
часть.-- это спальня хозяйки и ее детей, правая же тесно заставлена всякой
случайной разнофасонной мебелью, просиженной, раскоряченной и хромоногой. По
углам комнаты свален беспорядочно всяческий, покрытый паутиной, хлам:
астролябия в рыжем кожаном чехле и при ней тренога с цепью, несколько старых
чемоданов и сундуков, бесструнная гитара, охотничьи сапоги, швейная машина,
музыкальный ящик "Монопан", фотографический аппарат, штук пять ламп, груды
книг, веревки, узлы белья и многое другое. Все эти вещи были в разное время
задержаны хозяйкой за неплатеж или покинуты сбежавшими жильцами. От них в
комнате негде повернуться.
"Сербия" - гостиница третьего разбора. Постоянные жильцы в ней
редкость, и те - проститутки. Преобладают случайные пассажиры, приплывающие