"Владимир Кунин. Воздухоплаватель " - читать интересную книгу автора

Заикину, и без остановки щебетала по-французски. Леже сдержанно улыбался.
Пильский переводил:
- Мадам говорит, что она была счастлива видеть тебя на арене, что
ничего подобного до сих пор не видела. Но мадам стала еще более счастлива,
узнав о том, что ты решил посвятить себя тому делу, которому она предана
беспредельно. Мадам говорит об авиации... Кроме всего, мадам счастлива еще и
тем, что отныне сможет видеть тебя не только во время своих редких гастролей
в России, но и в Париже, и в Мурмелоне, где ты будешь достаточно долго
обучаться воздухоплаванию. Ты можешь оставить в покое эти дурацкие гири? -
раздраженно добавил Пильский.
- Ты передай мадам, что я не собираюсь очень-то долго учиться. Я в
общем-то мужик понятливый... - не обращая внимания на Пильского, сказал
Заикин, продолжая поднимать гири.
Пильский криво ухмыльнулся и перевел.
Де ля Рош весело рассмеялась и снова защебетала.
- Мадам говорит, что обстоятельства, с которыми тебе, к сожалению,
предстоит столкнуться в Мурмелоне, в школе мсье Анри Фармана, могут
оказаться сильнее всякого твоего желания поскорее закончить обучение, -
сказал Пильский. - А кроме того, она сама постарается сделать все, чтобы как
можно дольше удержать тебя там.
Леже грустно улыбнулся и сказал несколько слов по-французски. Де ля Рош
расхохоталась.
- Мсье Леже говорит, что для тебя это самая большая опасность, в
сравнении с которой время, затраченное на обучение и постройку аэроплана,
покажется тебе мгновением, - перевел Пильский. - Поставь немедленно эти
гири! Разговаривать с дамой, держа в руках эти идиотские штуки, неприлично.
- Я на работе, - спокойно сказал Заикин, не прекращая разминки. - А
разговор у нас приватный, к службе отношения не имеющий.
Де ля Рош подняла внимательные глаза на Заикина и, дотронувшись до
рукава Пильского, что-то спросила.
Пильский пожал плечами и посмотрел на Леже. Тот вздохнул, улыбнулся и
развел руками.
- Чего это вы? - подозрительно спросил Заикин.
- Мадам просит разрешения поцеловать тебя. Она говорит, что во Франции
ей не пришло бы в голову ни у кого просить на это разрешение, но в России,
где, как ей кажется, запрещено все, она вынуждена это сделать.
- Чего сделать? - спросил Заикин. - Поцеловать?
- Да нет! Попросить разрешения.
- А чего? Пусть целует, - сказал Заикин. - Баба красивая.
Пильский перевел де ля Рош ответ Заикина, и баронесса, весело смеясь,
встала на цыпочки и нежно поцеловала Ивана Михайловича.
Заикин поставил гири на пол, снял со своей толстенной шеи одну из
золотых медалей, осторожно повесил ее на тоненькую хрупкую шею баронессы де
ля Рош и повернулся к Пильскому:
- Ты ей скажи, что эту медаль я поклялся самолично повесить на шею
тому, кто меня положит на лопатки. Пока что, Бог миловал, этого никому еще
не удавалось. А вот ей теперь эта медаль по праву принадлежит. "Туше"
чистое...
Пильский начал переводить то, что сказал Заикин, а Иван Михайлович
поднял с пола гири и опять стал ритмично разминаться.