"Владимир Кунин. Коммунальная квартира" - читать интересную книгу автора

- Очень здорово, - вздохнула мама. - Действительно, очень здорово.
Допивай молоко, пожалуйста.
- И учти, мама, - сказал я, - весь багаж артистов цирка всегда идет
скорыми поездами! Пусть там будет сто килограмм, двести, триста - все равно
скорыми!.. Такими бумажками обклеены ящики со всех сторон, и на них
написано: "Багаж срочной отправки" - и пожалуйста! Никаких товарняков -
только скорым, потому что багаж должен раньше артиста в цирк приехать.
Понял?
- Понял, - сказала мама. - Ты молоко когда-нибудь выпьешь?
- Выпью, - ответил я. И, представив себе, что это не молоко, выпил. Я
молока терпеть не могу.
- Умница, - сказала мама и стала стелить мне постель. - Откуда ты этих
премудростей набрался?
- Ха! - сказал я. И так здорово сказал я это "ха!", ничуть не хуже, чем
Мишка. - Ха! - сказал я. - Мы когда сегодня ящик во двор вытаскивали, нам
Андрей Николаевич все рассказал!.. Он двадцать лет по циркам ездил. У них
там закон такой - двадцать лет отработал, гуляй на пенсии.
- Мойся, чисть зубы и ложись, - сказала мама. - Больно молод твой
Андрей Николаевич для пенсии.
- Что ты, мам! - удивился я. - Он и не молод совсем. Он такой же, как
ты. Ему тоже тридцать восемь...
- Долго ты будешь возиться? - крикнула мама. - Марш немедленно
мыться!..
Когда я вернулся из ванной, мама стояла у зеркала и, как-то странно
разглядывая себя, бормотала:
- Бог знает что такое!..
- Ты чего, мам? - спросил я.
Мама повернулась и посмотрела на меня. Она стояла и смотрела на меня, и
я вдруг увидел, что она грустная и очень красивая, как икона Мишкиной
бабушки.
- Ты чего, мам? - тупо повторил я. Мама вздохнула и отвела глаза в
сторону.
- Ничего... - тихо сказала она. - Раздевайся, пожалуйста.
Я разделся, залез под одеяло и стал ждать, когда мама подойдет
поцеловать меня. Если она дома, она всегда целует меня, когда я ложусь
спать. Мама убрала со стола, включила торшер, погасила верхний свет и только
тогда подошла ко мне.
- Спокойной ночи, ма, - сказал я и натянул одеяло до подбородка.
Мама поправила подушку, поцеловала меня и, легонько щелкнув меня по
носу, сказала:
- Бестактное ты существо, Вовка. Мне не тридцать восемь, как твоему
Андрею Николаевичу, а тридцать три. Ясно?
- Мам, но ты же сама говорила, что, когда я родился, тебе было двадцать
два! - завопил я.
- Правильно, - сказала мама. - А сколько тебе сейчас?
- Одиннадцать.
- Теперь сложи, - улыбнулась мама. Я сложил, и получилось тридцать три.
- Тридцать три, - сказал я.
- А откуда же ты взял тридцать восемь?
- А черт его знает, - растерянно сказал я.