"Владимир Кунин. Клад" - читать интересную книгу автора

стаскивать с себя свои огромные сапоги.
Учрежденческие шоферы переглянулись с ухмылкой, дескать,
"деревня-матушка". Однако когда Генка размотал портянки и под ними оказались
роскошные "адидасы", шоферы легковых машин откровенно сглотнули слюну
зависти.
- Кончай возиться, - нервно сказал Петрович Генке.
Генка выпрямился, бросил сапоги в кабину и, придав своему голосу
максимально легкомысленный оттенок, спросил:
- Что, действительно идем отдавать наше золотишко?
Петрович посмотрел на него таким взглядом, что Генка тут же отступил:
- Ну, шутка такая! Шутка. Неужели не понятно? Просто полное отсутствие
чувства юмора!
- Ты даешь, Генка... - испуганно сказал Михаил.
- Становись! - сказал Петрович. - Шагом марш!
- Кому сдавать-то будем? - прошептал Михаил, печатая шаг.
- Государству, - сурово ответил Петрович. - Держи ногу!
Перед ними в тесном сомкнутом строю стояли райком, исполком, райсобес,
прокуратура, ЗАГС, милиция и почта со сберкассой.
- Государство - перед нами, - напряженно сказал Генка. - Страна ждет
своих сыновей. Конкретней! Кому?
- Мы кто? - спросил Петрович.
- Водители, - одновременно сказали Генка и Михаил.
- Правильно! Кто для нас государство?
- Милиция, - хором ответили они.
- Правильно! Для нас с вами государство - это милиция! Значит, клад
сдаем в милицию!..
- Ох, не погорячились ли мы? - покачал головой Генка.
- Не боись, Генка! - с веселой бесшабашностью воскликнул Петрович. - Ты
сейчас увидишь, что будет! Корреспонденты из области саранчой налетят! Из
президиумов вылезать не будем! Ты этот день на всю жизнь запомнишь. И внукам
своим будешь врать, что в твоей молодости даже обыкновенные куры соловьями
пели!..
У самых дверей милиции Михаил вдруг оживился, ткнул заскорузлым пальцем
в термос и торопливо зашептал:
- Слушайте, мужики! А мне за это не могут там талон предупреждения
поменять? А то у меня уже две просечки...

* * *

В одном из кабинетов райотдела милиции восседал суровый дознаватель
Генкиного возраста в форме младшего лейтенанта. Напротив него сидела
запуганная старушка.
- Приметы? - вкрадчиво произнес младший лейтенант, вонзая в старушку
всевидящие голубые глаза.
- Чё? - пролепетала старуха.
- Как выглядел, во что был одет?
- Дак темно ж было, ночь. А я со страху была под кроватью, притаивши...
- Что заметили, услышали?
- Сильно матерился и, видать, был очень даже выпивши...
- Это не примета. Ночью был пьяный, утром стал трезвый. И, протрезвев,