"Владимир Кунин. Клад" - читать интересную книгу автора

ключ из-за голенища.
Темные силы остановились. Главарь оглянулся по сторонам, негромко
спросил:
- Где золото?
- Здесь. - Петрович тряхнул термосом. - Здесь и останется. Зубами буду
грызть.
Михаил и Генка выдвинулись вперед, прикрывая Петровича. Жить оставалось
совсем немного.
- Погоди ты грызть. Тоже мне, грызун старый, - презрительно сказал
главарь. - Вот что, мужики. Мы там все слышали. Вы плюньте на него, езжайте
в область, сдавайте эту хреновину, действительно, от греха подальше. Свобода
дороже.
И тут вся толпа задвигалась-заговорила:
- Он, вишь, боится к себе в шкафчик это барахло запереть...
- Пока люди на него же вкалывать будут...
- Людям срок корячиться, а он их под погрузку ставит!
- Не думайте ничего, уезжайте, и дело с концом, - сказал главарь. - Мы
ваши тонны на несколько машин разбросаем и вывезем, и пусть он потом
попробует чего-нибудь вякнуть.
Генка выронил обломок кирпича. Михаил тщетно пытался запихнуть
разводной ключ обратно за голенище сапога. Петрович прослезился...

* * *

Уже позже, когда, счастливые и вдохновленные народными массами на
продолжение подвига, они ехали на мотоцикле по проселочной дороге, Михаил
растроганно сказал:
- Во люди... Никогда не подумаешь!
- Какой коллектив! - шмыгнул носом Петрович. Генка выдержал паузу и,
глядя через плечо Михаила в серую пелену дождя, странным голосом произнес:
- Да. Такое возможно только у нас.
При въезде в поселок Генка снова потянул режиссуру на себя:
- Теперь, пока мы от золота не избавимся, мы ни на минуту не должны
расставаться друг с другом. Всё - только втроем!
- Правильно, - согласился Петрович. - Теперь мы повязаны.
- Мне это лично даже лучше, - улыбнулся Михаил. - А то я все один и
один. К кому первому, Гена?
- К тебе.
Михаил покатил к дому бабы Шуры, где снимал комнатенку.
Кровать была не застелена. Над ней висели вырезанные из журналов
фотографии Пугачевой и Гурченко. На столе грязная посуда, закопченный
чайник, варенье в дешевой стеклянной вазочке. И на всем этом лежала печать
холостяцкого убожества и тоски.
Петрович с термосом в руках сидел на колченогом стуле, Генка брезгливо
оглядывал жилище Михаила.
- И сколько ты за эти хоромы бабе Шуре платишь? - крикнул Петрович
Михаилу, который стоял в коридоре.
- Да нормально... - ушел от ответа Михаил, и стало понятно, что баба
Шура дерет с него втридорога.
Михаил появился в новом костюме, полуботинках и клетчатой рубашке с