"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

как в очереди за огурцами, говорит моему Водиле:
-- Ты, давай, закругляйся поскорей, а то у меня перерыв кончается.
И если от всхлипов вчерашней Сузи я даже сам завелся на это дело, то тут мне
стало так тошно, так противно, что я бросил свою замечательную жратву, и
выпрыгнул из кабины к чертовой матери на железный пол автомобильного трюма.
Тьфу! Пропади она пропадом, эта Манька-Диана...
Ну, нельзя! Нельзя, как говорил Шура, "разлагать гармонию
алгеброй!" Я понятия не имею, что это такое, но Шура обычно говорил эту
фразу в очень схожих ситуациях. И я был с ним совершенно согласен -- нельзя!..

Смотался я к пожарному ящику с песком, сделал все свои естественные дела, зарыл
поглубже, и побрел под машинами. И чувствую -- лапы меня сами несут к
серебристому "мерседесу". Причем, без какого бы то ни было
желания трахаться. Просто поболтать... А то, и с Водилой, и со всеми
остальными, у меня, как бы сказать, "игра в одни ворота". Я их
всех понимаю, а они меня -- нет. А тут, с Дженни, вариант обоюдный. Она меня
понимает, я ее понимаю, болтай, пока язык не отсохнет! Можно было бы, конечно,
потрепаться и с Рудольфом, я этот ночной бар нашел бы запросто, но Водила так
просил "не отсвечивать", что подвести его под неприятности с
администрацией судна, с моей стороны было бы просто непростительным грехом. Я и
попер напрямик к "мерседесу"...
Иду, а в башке у меня вдруг начинает крутиться этакая логическая спираль:
"мерседес" -- Дженни -- золотая зажигалка -- мой Водила -- его
желание объявить по корабельному радио -- дескать, "кто потерял такую-то
и такую-то зажигалочку?" -- возврат зажигалки этому хаму -- хозяину
Дженни...
Нет! Этого я не мог допустить! Пока мой Водила-Мудила со своей
исконно-посконной, чисто российской совестливостью еще не добрался до
радиорубки, я должен кое-что предпринять. Тем более, что для этого сейчас --
самый подходящий момент!
Я развернулся и галопом помчался к своему грузовику. Вскарабкался в кабину
через приспущенное боковое стекло как раз в тот момент, когда мой Водила под
истошный вой Маньки-Дианы заканчивал свои половые упражнения.
Зажигалку я увидел сразу же. Она валялась на полу кабины, выпав из кармана
джинсов моего Водилы, впопыхах брошенных на сиденье. Там же, на полу, валялись
рассыпаные сигареты и какая то медная денежная мелочь.
Я прихватил зажигалку зубами, снова выполз из ходуном ходившей кабины, но уже
не спрыгнул вниз, а наоборот, вскарабкался на крышу кабины. А уже оттуда
пробраться в запретный фургон было для меня делом плевым.
Внутри фургона, в кромешной темноте, стараясь не вдыхать запахи идущие от
"той" пачки фанеры, я проскакал по остальным упаковкам к самому
заднему борту. Там я обнаружил провонявшую соляркой и перегоревшим машинным
маслом грязную коробку с ветошью и зарыл туда золотую зажигалочку от самого
"Картье" стоимостью в пять с половиной тысяч долларов. А это не
хвост собачий! Это пятьсот пятьдесят Манькиных шоферов-дальнорейсовиков!..
Если считать каждого по червонцу. Потому что, кроме моего Водилы, вряд ли
найдется еще кто-то, кто станет добровольно доплачивать к Манькиной таксе пять
долларов за нестандартность собственных размеров.
А мой Водила пусть пока думает, что он потерял зажигалку. Зато, когда через
месяц мы будем возвращаться в Петербург к Шуре Плоткину, я преподнесу эту