"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

-- Мартын! Мартынчик!.. Ну, сделай же что-нибудь! Ты разве не видишь, что он
умирает?! Мартышка, миленький -- помоги ему скорей! Я не могу остановиться!..

Я в ужасе оглядываюсь и на пассажирском сиденьи вижу нашего Водилу. Глаза у
него закрыты. Белое лицо залито кровью. Из пробитого виска пульсируют и мелкими
брызгами лопаются кровавые пузыри...
-- Мартын, сволочь!!! -- со слезами кричит Шура. -- Сделай же что-нибудь!.. Он
же погибает! Я не могу отпустить руль!.. Смотри, кто за нами гонится?!.
Я бросаю взгляд в боковое зеркало и вижу, что нас настигает грузовик Лысого! А
рядом с Лысым сидит... Бармен с Рудольфом на руках! Господи! Они-то тут при
чем?!
У Водилы из уголка рта стекает тоненькая струйка крови, капает на его джинсовую
куртку.
Шура гонит машину вперед к блистающему солнечному диску и кричит мне сквозь рев
мотора:
-- Если он сейчас умрет -- его же целый месяц никто даже искать не будет!!!.
Все будут думать, что он где-то там работает на Сименса... Они его специально
туда продали, чтобы иметь время замести следы!.. Это ты можешь понять?! Как же
тебе это в голову не пришло, Мартын?!
Ах, вот оно что... Действительно, как же я это сам не дотумкал?.. Как хорошо,
что Шура рядом... Но что же со мной-то происходит? Почему я в полном оцепенении
сижу между Шурой и умирающим Водилой, и не могу пошевелить ни лапой, ни
хвостом?!.
И тут, на моих глазах, Водила перестает дышать.
-- Ну, что, дождался, бездарность?! -- в отчаянии кричит мне Шура и плачет,
плачет... -- Он же тебя кормил!.. Он же тебе радовался -- море показывал, в
ночной бар водил!.. Он же тебя называл "Кысей"... А ты!.. Дерьмо
ты, Мартын, а не "КЫСЯ"!!!

-- Кыся... А, Кыся!.. Ну-ка, открой глазки. Ишь, заспался. Кушать пора.
Я открываю глаза. Передо мной -- чистое, розовое, свежевыбритое улыбающееся
лицо моего Водилы, пахнущего хорошим дешевым одеколоном. У Шуры Плоткина --
точно такой же.
Значит, мне это все приснилось?!. Значит, Водила -- жив! Вот счастье-то!..
И тут я вдруг, неожиданно для самого себя делаю то, чего никогда не делал с
детства, с ушедших в далекое прошлое неразумных Котенкиных времен: я вспрыгиваю
на широкое плечо Водилы, и ужасно неумело пытаясь мурлыкать, закрываю глаза от
нежной радости и начинаю тереться мордой об наодеколоненную физиономию Водилы!
Хотя, если честно признаться, запаха одеколона -- не выношу.
-- Ну, надо же, какая ласковая тварь! -- удивляется Водила. -- А поглядеть, и
не скажешь... На-ка вот покушай, Кыся. Слезай, слезай с меня. Оголодал, небось?
И с тетей познакомься. Дианой зовут. А это мой Кыся!..
Гляжу я на эту Диану и глазам своим не верю! Никакая это не
"Диана", а самая обыкновенная Манька-поблядушка -- судомойка из
шашлычной Сурена Гургеновича! Я ее даже однажды со своим Шурой Плоткиным
познакомил, и Шура ее трое суток драл, как сидорову козу! У нее в шашлычной
отгулы были, так она из нашей тахты семьдесят два часа не вылезала...
Потом она куда-то исчезла, и в шашлычной стали поговоривать, что Манька стала
теперь "сильно крутая" -- в "загранку" на корабле
ходит, дело имеет только с иностранцами, и только за твердую валюту. Даже